Читать книгу "Десантура-1942. В ледяном аду - Алексей Ивакин"

– Вы забыли обо всем на свете, готовились к неизбежной и, надо сказать, бесполезной смерти и все-таки воевали. И как воевали!

Тарасову это польстило. Признание заслуг – пусть и врагом, а может быть, тем более врагом? – всегда приятно. Но он не показал вида.

– Почему же мы готовились к смерти… Вовсе нет. Вы не правы, господин обер-лейтенант. Мы готовились к победе. И о жизни мы не забывали. Нельзя идти на войну, забыв обо всем на свете.

– Не совсем вас понимаю…

– Все очень просто. Например, во время выполнения бригадой боевого задания мы сыграли свадьбу.

– Что??? – Фон Вальдерзее аж привстал.

– А что? – удивился Тарасов.

– Свадьбу? Это как? Кого? С кем? – В сознании немца не укладывалось то, что на войне можно играть свадьбы. И еще не укладывалось, что Тарасов так спокойно об этом говорит.

– А что такого-то? Жизнь, она и на войне – жизнь! А женился у нас один лейтенант на переводчице второго батальона.

– С вами что, женщины были?

– Девушки, господин обер-лейтенант. Девушки… Десантницы…

* * *

– Товарищ подполковник, а, товарищ подполковник! – Тарасова старательно тряс за плечо адъютант.

– Немцы? – подскочил Тарасов.

– Да не! – отшатнулся младший лейтенант Михайлов. Его и так-то качало на ветру – тощего, черного, грязного, – а тут еще и испугался звериного оскала комбрига.

– Штаб? Связь? Что случилось? Самолеты?

– Товарищ подполковник… Тут до вас Кузнечик… В смысле, лейтенант Олешко… С невестой…

– Даниил… Ты об пень брякнулся? Какая в едрену матерь невеста? – Тарасов старательно протер покрасневшие со сна глаза.

– Ну, товарищ подполковник… Я-то тут при чем… – виновато извиняясь, шагнул назад адъютант. – Они сами…

– Ни черта не понимаю… – Тарасов встал с лежанки под разлапистой елью. Встал с трудом… Сон в промозглой жиже не способствовал нормальному отдыху. Даже и не встал… Выполз…

Перед ним стоял в изгвазданном – когда-то белом – полушубке бывший командир взвода, а сейчас уже и роты, лейтенант Дмитрий Олешко.

Кузнечиком его прозвали за невероятную схожесть… Тощий, длиннорукий, большеногий и большеглазый. По снегу идет и ноги так высоко-высоко поднимает! Как кузнечик, право слово… И все время шмыгающий носом.

Кличка прижилась. Даже в штабе на совещаниях порой прорывалось…

Из-за плеча лейтенанта выглядывала девчонка.

Тарасов нагнулся. Взял горсть чернеющего снега. Протер им с силой лицо. Распрямился. Утерся рукавом кожанки. Только после этого разглядел, что за Кузнечиком осторожно прячется переводчица, техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль. Маленького ростика, с грязными, неровно обкусанными ногтями. Серенькая такая мышка с сияющими глазами. Влюбленными глазами. Влюбленными на войне…

– Что хотели? – сердито спросил Тарасов. – Языка, что ли, достали?

– Не совсем… То есть совсем нет… Товарищ подполковник… – зачем-то снял извазюканную грязью ушанку Олешко.

– Полгода как подполковник! – рявкнул злой от хронического недосыпания Тарасов. – Что случилось?

Олешко совсем оробел:

– Да ничего не случилось…

– Твою ж мать… – Тарасова опять пошатнуло… – Зачем пришли тогда?

– Жениться хотим! – пискнула из-за спины лейтенанта переводчица.

– Что???? – Тарасов едва не упал. То ли от неожиданности, то ли от слабости… Но схватился за еловую лапу и устоял.

– Жениться хотим… – почти прошептал совсем стушевавшийся лейтенант.

– Любовь у нас, товарищ подполковник! – почти крикнула Довгаль.

– Да понял я… – Тарасов, наверное, в первый раз растерялся за весь поход. – Что кричать-то…

Но собрался быстро. И сразу заорал на влюбленных:

– Совсем обалдели? Шутки решили пошутить? Какая, к чертовой матери, женитьба? Вы где, придурки, находитесь? Это война, если вы еще не поняли! Еще и беременная, небось? – заорал Тарасов на переводчицу. – Зов плоти, значит! Я вам покажу, зов плоти, епметь!

– Товарищ подполковник… Не надо матом… – Кузнечик неожиданно покраснел лицом и сделал шаг вперед, закрывая Наташу собой…

А она вдруг заплакала.

И эти слезы вдруг…

Тарасов словно натолкнулся на какую-то не видимую никому, кроме него, стену. И имя этой стене было… Надя… Он вдруг увидел, что эти совсем еще юные – господи! Ей восемнадцать, ему девятнадцать!!! – любят друг друга. Она только и умела, как переводить испуганную речь пленных, он только и умел командовать такими же мальчишками-головорезами. Сердце защемило…

А вслух комбриг сказал:

– Ничего не понимаю! Объясните, лейтенант Олешко!

Тот совершенно по-граждански пожал плечами:

– А что тут объяснять, товарищ подполковник. Мы с Наташей любим друг друга. И хотим пожениться.

– Давно?

– Очень. Уже два дня.

Тарасов прикусил губу. Два дня на войне – это вечность. Да еще и в тылу врага…

– Свадьбу отложу, – ответил он, прищурившись. – Завтра операция. Когда выйдем в наш тыл, тогда и будем вас женить. Всей бригадой.

– Нет! Мы сегодня хотим! – Наташа вышла вперед и упрямо посмотрела на Тарасова. – Завтра может быть поздно.

Подполковник не успел ответить. На его плечо опустилась исхудалая рука Мачихина:

– А они правы, Ефимыч… Завтра может быть поздно… Отойдем?

– Ждите, – бросил влюбленным Тарасов. И отошел с комиссаром шагов на десять, мешая трофейными ботинками грязь и снег новгородских болот…

– Как думаешь? – шепнул Наташе лейтенант Димка Олешко, научившийся целоваться позавчера. Научившийся убивать месяц назад…

– Комиссар уговорит, – шепнула ему переводчица, техник-интендант третьего ранга Наташа Довгаль.

– Думаешь?

– Думаю…

– Люблю…

– И я…

Они яростно сцепились руками, ожидая разговора – нет! Приговора! И смотрели, как подполковник, сложив руки за спиной, молча кивал бурно жестикулирующему комиссару.

Потом буркнул что-то, развернулся и рявкнул на адъютанта:

– Писаря сюда!

А потом резким шагом подошел к Кузнечику с Наташей.

– Рота в курсе?

– Так точно, товарищ подполковник! – вытянулся Олешко. А Довгаль добавила:

– Как же не в курсе-то…

– Как бойцы отнеслись? – спросил подошедший за комбригом Мачихин.

– Ну…. Вроде нормально… – застеснялся Кузнечик.