Читать книгу "Ледяное проклятие - Дем Михайлов"

— Тварь? Я не тварь! Я младш-ший военный вождь Дисса Бес-спалый! Это вы приш-шли в наш-ши земли из-за больш-шой каменной с-стены! Ос-сквернители! Вы ос-смелились прийти к с-священному озеру и нарушить покой великого бога Тарис-са С-спящего! Вы… — Послышался глухой удар, и шурд прервался на полуслове.

Обернувшись, я узрел ниргала, разжимающего железный кулак, и валяющегося у его ног без сознания шурда. Мгновение я молча смотрел на закованного в сталь воина, затем пожал плечами и вновь пошагал к волокуше, бросив через плечо:

— Все равно свяжи и обезоружь. Позже хочу перекинуться с этим вождем парой слов. И по голове больше не бей, а то все мозги выбьешь.

Расстояние до волокуши было всего ничего, но мне показалось, что потребовалась целая вечность, чтобы преодолеть его. Словно я увяз в густой смоле и еле ползу, с трудом передвигая ноги.

Лени, Лени… Как же так-то? Преодолеть со мной все тяготы опасного путешествия, выйти живым из стольких передряг, быть уже на пути домой и вот так глупо погибнуть… Этого не должно было случиться…

Остановившись в трех шагах от волокуши, сначала я посмотрел в нависающее над нами равнодушное серое небо, затем опустил глаза на слегка покачивающиеся под порывами зимнего ветра верхушки заснеженных елей. Лишь потом медленно взглянул на розовый от крови снег, в котором лежало безжизненное тело моего друга. Сидящий в снегу гном глядел на меня, по его бородатым щекам текли ручейки слез, но одновременно с этим дрожащие губы кривились в жалкой улыбке. Правая рука под неестественным углом свисала вниз, по пальцам медленно стекала кровь.

— Как ты? — хрипло выдохнул я, устало опускаясь в снег и зачерпывая горящими от боли руками полные пригоршни снега. — Сильно зацепило?

Тикса безмолвно замотал головой по сторонам и рукавом вытер лицо.

— Нет. Гоблин ткнуть ножом, ерунда. Воин жалко — умереть. Лизерас микердо гоблин мечом по горло ударить. Я не успеть защитить. Как жалко…

— Да, — глухо отозвался я, прижимая снег к лицу. — Лени жаль. Глупая смерть. Только он же от стрелы погиб, а не от меча.

— Лени? — каким-то странным голосом переспросил гном. — Но рижий живой! Стрела слабо пустили — доспех не пробила, только упал — под снегом камень лежать, об него затылком удариться. Другой воин умер. — Тикса ткнул рукой в волокушу, где, укрытый одеялами, лежал больной ниргал, которого я не брал в расчет — ведь он не участвовал в короткой, но бурной схватке.

— Что?! — Я был настолько ошеломлен услышанным, что забыл взглянуть на оказавшегося живым Лени.

Вскочив на ноги, шагнул к волокуше и наклонился над больным, чтобы тут же с разъяренным ревом отшатнуться назад. Ниргал был мертв. Мертвее не бывает.

Распластанное поперек горло уже даже не кровоточило, а пропитавшая наполовину откинутые одеяла кровь начала темнеть и подмерзать кристалликами красного льда. Широко раскрытые глаза слепо смотрели в небо, посиневшие губы искривлены, на изуродованном ожогами подбородке — темные потеки. От этого зрелища у меня что-то перемкнуло в голове, глаза застил кровавый туман, и я начал кричать, до предела напрягая голосовые связки:

— Будьте вы прокляты, шурды! Будь проклято все ваше племя! Будь ты трижды проклят, Тарис, за то, что породил это племя убийц и людоедов! — ревел я, до хруста сжав кулаки и запрокинув голову вверх. — Убиваете тех, кто беспомощен и не может ответить ударом на удар! Клянусь, я доберусь до ваших поганых нор и выжгу их дотла, не пощадив ни женщин, ни детей! Уничтожу каждого из вашего племени! Твари! Злобные твари! Каждого из вас постигнет моя кара! Каждого!

Я бы кричал еще дольше, но у меня перехватило дыхание, и я замолк, тяжело дыша и слепо смотря в никуда. Не знаю, сколько я так простоял, стараясь взять себя в руки. В голове — полная путаница и мешанина. Хотя нет, была одна-единственная четкая мысль — взять нож, вернуться к лежащему без сознания шурду и медленно резать его на куски, начиная с пальцев на руках и ногах — там, где они были, — наслаждаясь его наполненным болью воем. Но я удержался от этого желания. Смог пересилить рвущую меня на части злобу. Во многом это удалось благодаря тому, что лежащий у моих ног Лени слабо пошевелил рукой и тихо застонал. Это меня отрезвило. Хрипло выдохнув, я сорванным голосом просипел засуетившемуся гному:

— Тикса, займись им. Уберите с волокуши мертвое тело и испачканные в крови шкуры и положите туда Лени. Осмотри рану на затылке. Если очнется — вставать не давай. А я… я скоро буду…

Отойдя на десяток шагов в сторону, я опустился в первый попавшийся сугроб у ствола массивной ели и обеими руками нагреб на себя снег. Нагребал до тех пор, пока пушистый снег не закрыл все тело и даже лицо. Словно чувствуя мое состояние, ледяные щупальца практически замерли и лишь изредка вяло извивались, прижимаясь плотнее ко мне. Я не обращал на них внимания — за все то время, что они были со мной, уже успел свыкнуться с ними и перестал замечать.

Я не смог сохранить жизнь тому, кто однажды сохранил мою. Я позволил врагам убить человека, вытащившего меня из-под толщи ледяной воды. Да, ниргал всего лишь повиновался давнему приказу почившего Квинтеса… но все же он спас мне жизнь, а я позволил какому-то поганому шурду перерезать ему горло ржавым мечом… зарезать, словно свинью на бойне…

Откинувшись спиной на снеговую подушку, я застыл в этом положении, чувствуя, как обожженная горячей кровью врагов кожа начинает остывать и вновь покрываться корочкой льда. Вскоре боль утихла. Ныло лишь попавшее под удар тесака плечо, но его осмотром я займусь позже. Пусть плохо, но рука слушалась, крови не было — вернее, той серебристой жидкости, что теперь медленно текла в моих венах. Укрывающее меня снежное покрывало остужало не только тело, но и разум. Я чувствовал, как постепенно мои мысли замедляются, ярость утихает, и я вновь начинаю думать размеренно и хладнокровно. Хладнокровно… холод… какие хорошие слова… да, я начинаю мыслить хладнокровно, и я холоден как лед… Это хорошо… это очень хорошо…

Не знаю, как долго я бездумно лежал в том сугробе, силясь прийти в себя, но думаю, не больше часа. За это время боль исчезла, а рассудок прояснился. Будь моя воля, я бы лежал под ласковым снегом еще очень долго, но дела не могли ждать, и я восстал из сугроба, подобно промерзшему до костей зомби, с венцом из белесых щупалец, свисающих до самой земли. Только сейчас я осознал, что с того момента, как я выкопал кусок горного хрусталя из могилы Кассиуса, белесые щупальца заметно подросли и стали гораздо толще. Наверное, со стороны я теперь кажусь похожим на огромного мерзкого паука.

Я стряхнул облепивший мое тело снег и мерно зашагал к сидящему у разведенного костра Тиксе. Я вновь контролировал свои чувства, но при этом точно знал, что кое-что изменилось у меня в голове — там прочно поселилась холодная ненависть к шурдам. Пока эти проклятые создания топчут землю, мне не будет покоя…

Сначала мой взгляд зацепился на черную фигуру ниргала, а затем я увидел и захваченного в плен шурда. Младший военный вождь Дисса Беспалый уже пришел в себя и сейчас сидел в снегу, поджав под себя связанные нога. Гоблина била заметная дрожь. Замерзла тварь. Смерив тяжелым взглядом съежившегося гоблина, я все же решил сначала проведать Лени. Впрочем, судя по спокойному поведению коротышки гнома, за жизнь рыжего можно особо не опасаться. Так оно и оказалось — укутанный в шкуры Лени был в сознании и, завидя меня, попытался сесть на волокуше.