Читать книгу "Гоблин. Романтическое заклятье - Ким Ынсук"

Ынтхак удивило, что Гоблин говорит с ней так откровенно. Но еще больше она удивилась исчезновению тети. У нее даже закрались сомнения:

– Вы что, ее убили? Из-за моего последнего желания?

– Ну если хочешь, то пожалуйста.

– Да вы что, нет! Я же пошутила.

– Я тоже. Что ж, я пошел, прощай.

Все оказалось не так серьезно, как она опасалась. Прикрыв глаза, Ынтхак осталась стоять одна в переулке, погруженная в свои мысли. Она пошла не на работу, а домой для того, чтобы забрать букет гречихи. Ей не давала покоя мысль, что цветы, которые, возможно, уже засохли и осыпались, так и останутся лежать в ее комнате на столе. А вышло так, что она перед расставанием еще раз сумела увидеть его лицо.

Гоблин укладывал багаж. Из всех вещей, накопленных за несколько десятилетий, он собрал лишь небольшую кожаную сумку для ручной клади. Немного одежды, паспорт, книги, старые письма, старая записная книжка – вот и все. Эта записная книжка служила ему и дневником, и молитвенником. Только молитвы в ней были о смерти. Можно сказать, что там была записана его последняя воля.

Потом он достал небольшой футляр и очень осторожно открыл его. Внутри лежал аккуратно свернутый свиток. Затаив дыхание, чтоб случайно ничего не повредить, Гоблин развернул древнюю бумагу. Это был портрет женщины. Портрет его молодой сестры, которая велела ему не останавливаться и идти к королю. Этот портрет – все, что осталось от нее у короля. Она была красива. Очень красива.

Глаза Гоблина стали влажными от грусти. Воздух в квартире тоже стал сырым. Собрав вещи, он вышел в гостиную, достал из холодильника банку пива. Докхва он оставит только одну кредитку – с него хватит. Портрет сестры передаст мэтру Ю: он сможет сохранить его лучше всех. Дом… Что ж, раз уж пообещал, пусть остается Мрачному Жнецу. Интересно, что здесь будет, когда он вернется сюда в следующий раз?

Прохладное горьковатое пиво прокатилось по горлу. После второй банки ему захотелось еще раз встретиться с ней. Он встал, открыл дверь и переступил через порог… Что? Он не поверил своим глазам: ничего не получилось! Он вернулся в дом и снова вышел в двери. Опять нет!

Мрачный Жнец некоторое время наблюдал, как Гоблин в ярости мечется туда-сюда, а потом наконец спросил, в чем дело. Гоблин не ответил и продолжал снова и снова выходить в дверь и возвращаться обратно.

– Ты что? Это тебя после двух банок пива так развезло?

Взгляд у Гоблина немного поплыл. Все-таки он довольно быстро пьянел.

– Я не знаю, где она.

– Кто?

– Она меня не вызывает, и я не могу ее найти. Я, конечно, не считал, что всемогущ и всеведущ. Но раньше у меня всегда получалось то, что хотел. А сейчас никак. И зачем тогда все эти способности?

– Это точно. Пользы от них… Баловство одно. А раньше как было?

– Находил. Каждый раз. Вот так же все и делал.

Гоблин взялся за ручку, открыл дверь и вышел наружу. За дверью ненадолго стало светло, потом снова потемнело. Дверь снова открылась, и в дом с поникшими плечами зашел Гоблин. Жнец покачал головой. На улице начинался дождь, упала капля, за ней еще одна. Гоблин взял черный зонт у обувной стойки. Если и там ее не будет… «Что ж, тогда, наверное, уже и не увидимся с ней».

Но на этот раз у него все получилось, Ынтхак нашлась.

Это был берег моря. Волны разбивались о пирс и накатывали снова и снова. Гоблин отрешенно смотрел на девчонку, которую так искал и которая всегда была так одинока.

Ынтхак устало сидела на волнорезе, там, где небо сливалось с морем, и вслух говорила о том, что накопилось у нее на душе. Тетка с семьей куда-то пропала, забрав залог за дом – весь, до последней воны. Ынтхак не могла понять, куда они запропастились. Набирала по телефону, но слышала лишь «абонент недоступен». Потом пыталась узнать у владелицы дома, когда вернется родня, но та лишь сказала ей быстрее собирать вещи и освобождать жилье. У Ынтхак не осталось ни кола ни двора, ее, по сути, выбрасывали на улицу. Собирать ей было особо нечего: лишь немного одежды и уже начавший увядать букетик гречихи. Теперь она уже просто боялась думать о том, что принесет ей завтрашний день. Надежд на лучшее не было, как бы хуже не стало. Хотя куда там хуже? Похоже, она и так на самом дне.

Свои вещи она оставила на вокзале в камере хранения и пошла в школу. Там ее, как кота за шкирку, поймала классная, которой кто-то успел наябедничать, что Ынтхак курит. Когда из ее сумки выпали спички и зажигалка, что-то объяснять уже было бесполезно, ведь подозрения классной подтвердились. Но Ынтхак это уже не волновало, у нее были проблемы поважнее. Да, она никогда не считала дом тетки по-настоящему своим, но теперь не было и его. И формального опекуна, получается, она тоже потеряла. Ей хотелось с кем-то поделиться этим горем, но весь день приходилось сдерживаться и молчать.

К кому ей сейчас обратиться? К морю? К небу? Ынтхак посмотрела наверх. Ее мама, красивая и добрая мама… Она, наверное, попала на небеса.

– Мамочка, ну как ты там? Ты в раю? Какой он? Там лучше, чем здесь? Мама, я…

У нее замерз нос, и она спрятала его в шарф – тот самый, который мама велела ей носить. Голос ее сбивался, она, запинаясь, повторяла одно и то же:

– Мама, мама, я… Мне плохо, мама.

Она прислушалась, но никто не ответил, вокруг была только тишина. Ынтхак сдержала вздох.

– Никому до меня нет дела.

По щеке у нее тихо скатилась слеза. И в этот же момент с неба начал накрапывать дождь. Бум! – капля упала ей на макушку. Бум! – еще одна на ноги. Слезы и дождь – прямо как символ ее мерзко-пакостной жизни. От дождя ей захотелось еще сильнее расплакаться.

– Снова? Как же мне это надоело! Не жизнь, а сплошной дождь!

Она вся съежилась, уткнувшись головой в колени. Дождь барабанил ей по спине. Но через мгновение все прекратилось. Никогда прежде дождь не останавливался так внезапно. Она в удивлении подняла голову. Прямо над ней возвышался Гоблин, который держал в руке большой зонт и просто тихо смотрел на нее.

– Это из-за меня. Так всегда бывает, когда мне грустно на душе.

От звука его низкого голоса она медленно опустила и снова подняла веки. Взгляд ее безупречно черных глаз коснулся Гоблина.

– Я про дождь. Он сейчас закончится.

– Он идет, когда вам грустно?

– Да.

Она спросила это как бы в шутку, но Гоблин ответил абсолютно серьезно. Ынтхак рассмеялась. Глупо, конечно, что ее так бросает то в смех, то в слезы. Она как будто стояла на самом краю обрыва, когда внезапно он прикрыл ее зонтом. Но все равно он – злой человек. Добрый не стал бы уезжать. Не стал бы говорить, что она «практической ценности не представляет». Да и вообще, он не человек, а Гоблин.

– Могу представить, как вам грустно, когда тайфун образуется.

– Это уже не я, это Земля грустит. Ты как?