Читать книгу "Новогодний P.S. - Юлия Монакова"

Дверной глазок был оснащён видеокамерой, поэтому, глянув в монитор, она нахмурилась: это оказались не Ася с Димой и не Никита. Илона всмотрелась повнимательнее… и чуть не ахнула от изумления.

В волнении не сразу справившись с замком, она распахнула дверь. Стоящий по ту сторону полуголый мужчина встрепенулся, улыбнулся и радостно выпалил:

— Пожарного вызыва… — но в этот миг он тоже узнал Илону, и улыбка сползла с его лица, а конец фразы застрял в горле.

Галинка

Взбудораженная событиями минувшего вечера, Галинка не сразу смогла заснуть, и потому проснулась на следующее утро совершенно разбитой.

Церемония награждения накануне затянулась: когда они с мужем вернулись домой, было уже за полночь. Даша лениво возлежала на диване в гостиной, смотрела старый добрый рождественский фильм "Один дома" и поедала шоколадные конфеты, Алина же мирно сопела в своей кроватке, разбросав кулачки в разные стороны и сладко улыбаясь во сне. На секунду Галинка даже испытала укол не то обиды, не то ревности: дочка, похоже, не сильно-то и переживала из-за материнского отсутствия… Главное — чтобы вовремя давали молоко, меняли памперс и окружали теплом и заботой.

— Как всё прошло? — спросила она у Даши на всякий случай. — Сложности были?

— Абсолютно никаких, — пожала плечами та и беззаботно улыбнулась, шурша очередным конфетным фантиком. — Ребёнок накормлен, выкупан и развлечён. Ну, а про ваши успехи не спрашиваю… я смотрела онлайн-трансляцию премии. Немного обидно, пап, что главная мужская роль тебе так и не досталась, но в любом случае, поздравляю с успехом спектакля!

— Спасибо, — Белецкий благодарно приобнял старшую дочь. — У тебя попа от такого количества конфет не слипнется?

— Фу, как некультурно, — покачала головой Даша. — А ещё взрослый интеллигентный человек!

— Ты, наверное, устала? — озабоченно спросила Галинка. — Дальше мы сами справимся… твоя комната свободна, можешь идти к себе и отдыхать. Уже поздно.

— Нет, я домой поеду, — отказалась та. — Сейчас такси вызову.

— Уверена? — Белецкий чуть нахмурился. — Час ночи…

— Ай, брось, мне не пятнадцать лет. Да и Женьке я обещала, что вернусь ночевать!

Женькой звали Дашиного мужа-программиста, который работал дома и, преимущественно, ночами. Белецкий скептически усмехнулся.

— Ни в коем случае не хочу ставить под сомнение ваше безграничное семейное счастье, но, боюсь, он даже не заметит до утра твоего отсутствия… если, конечно, электричество не отключат и комп не вырубится. Вот тогда, быть может, Женька немного отвлечётся от своей работы.

— Папенька, вы занудный старикашка, — Даша показала ему язык. Белецкий ахнул в притворном шоке:

— Это я старикашка?! Ну, спасибо тебе…

— Откровенно говоря, милый, ты сам напросился, — засмеялась Галинка и повернулась к девушке:

— А может, всё-таки останешься, Даш?

— Нет-нет. Я предпочитаю засыпать в своей постели.

Как только Даша уехала, Галинка отправилась в душ. Стоя под тёплыми расслабляющими струями, она намыливала плечи, грудь, руки, живот… и робко думала: а может быть, всё не так ужасно? Может быть, она не такая уж и уродина? Нынешним вечером она услышала столько комплиментов в свой адрес… не могут же они все до единого быть фальшивыми.

Но, когда Галинка вышла из душевой кабины и нечаянно бросила взгляд в висевшее над раковиной зеркало, то разочарованно вздохнула. Даже запотевшее стекло не могло скрыть всех масштабов катастрофы. Она была жирной и страшной… во всяком случае, сама искренне верила в это.

Запахнув на себе поплотнее полы банного халата и намотав на мокрые волосы чалму из полотенца, она вышла из ванной комнаты. Муж уже спешил ей навстречу с похныкивающей дочкой на руках.

— Вот… только что проснулась. Может быть, проголодалась?

— Да, пора бы, — кивнула Галинка, — сейчас мы это решим, давай её мне.

Присев на краешек кровати, она устроила ребёнка на специальной подушке для кормления. Грудь уже ломило от прибывшего за вечер молока, и Галинка с невероятным облегчением приступила к выполнению своих прямых материнских обязанностей.

Уставшие ноги гудели, и Галинка вытянула их на пуфик, чуть заметно поморщившись от боли в икроножных мышцах.

— Что случилось? — заметив её гримасу, спросил муж. Она смущённо улыбнулась, не ожидая, что он заметит.

— Немного отвыкла ходить на каблуках за столько месяцев…

— Бедняжка. Когда покормишь Алину — я заберу её, сам укачаю и уложу. А ты отдыхай. Как освобожусь, сделаю тебе массаж, если ты ещё не заснёшь.

— Спасибо, Саша, — Галинка растроганно заморгала, — ты такой милый…

Она не сомневалась, что муж отлично справится с укладыванием. Он души не чаял в дочке, и наблюдать за ними обоими было порою весьма умилительно. Белецкий был готов на что угодно, чтобы вызвать улыбку Алины, смешил и тормошил её, бережно прихватывал крошечные пальчики губами, бесконечно целовал малышку и не спускал её с рук. Иногда Галинке казалось, что он любит дочку больше, чем её саму…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот и сейчас, лёжа в постели с закрытыми глазами и прислушиваясь к тому, как он носит Алину по спальне, убаюкивает и укачивает, что-то нежно напевает и шепчет в малюсенькое ушко, она едва не почувствовала себя лишней.

Наконец, девочка заснула. Галинка уже сама почти уплывала в сон, когда почувствовала, что муж присел на кровать.

— Я не сплю, — пробормотала она. — Если ты ещё не передумал и если это звучит не слишком эгоистично, то от массажа я не откажусь.

Одна его ладонь легла Галинке под поясницу, приподнимая её, а вторая аккуратно потянула вниз резинку её свободных пижамных штанов. Ах, да — массаж же делается на голое тело…

— Перевернись на живот, — шепнул он ей. Галинка повиновалась.

Его руки обхватили щиколотки жены, нежно их поглаживая, скользнули выше — от икр к коленям, затем продолжили пока ещё деликатные, осторожные, неторопливые касания. Галинка снова закрыла глаза, полностью отдаваясь приятным ощущениям. Ноющие ноги отзывались на эти разогревающие прикосновения с благодарностью. Затем сильные пальцы мужа принялись растирать её ноги более напористо, пощипывали, разминали — и это снова было безумно приятно, Галинке хотелось, чтобы массаж продолжался бесконечно.