Читать книгу "Наука логики. С комментариями и объяснениями - Георг Гегель"

Иначе говоря, именно внешняя рефлексия удовлетворяется тем [воззрением], что специфические [нечто] суть в себе или в абсолютном одно и то же, что их различие лишь безразличное различие, а не различие в себе. Здесь еще нет того, чтобы эта рефлексия была не внешней рефлексией мыслящего, субъективного сознания, а собственным определением различий указанного единства, состоящим в том, чтобы различия снимали себя, каковое единство оказывается, таким образом, абсолютной отрицательностью, своим безразличием к самому себе, безразличием и к своему собственному безразличию, и к инобытию.

 Сознание – по Гегелю, не просто осмысление себя одновременно с осмыслением окружающего мира, но некоторая способность исходить из знания. Так, субъективное сознание жизни исходит из знания о том, что ты живой и что среди предметов внешнего мира есть живые существа. Поэтому оно не догадывается о безразличии жизни, скажем, что живые существа, кроме человека, не знают о своей собственной смертности, – потому что жизнь, по Гегелю, может определить себя только отрицательно, как то, что не есть не-жизнь.

Но это себя-снимание определения неразличенности уже получилось; неразличенность проявилась в ходе развития своей положенности как противоречие во всех отношениях. В себе неразличенность есть целокупность, в которой сняты и содержатся все определения бытия; таким образом, она основа, но существует лишь в одностороннем определении в-себе-бытия, а тем самым [выступающие в ней] различия, количественная разница и обратное отношение факторов даны как внешние в ней. Таким образом, будучи противоречием между самой собой и своей определенностью, между своим в-себе-сущим определением и своей положенной определенностью, она отрицательная целокупность, определенности которой сняли себя в самих себе и, стало быть, сняли эту ее основную односторонность, ее в-себе-бытие. Неразличенность, положенная тем самым как то, что она есть на самом деле, есть простое и бесконечное отрицательное соотношение с собой, несовместимость себя с самим собой, отталкивание себя от самого себя. Процесс определения и определяемость не есть ни переход, ни внешнее изменение, ни обнаружение определений в неразличенности, а есть ее собственное соотнесение с собой, которое есть отрицательность ее самой, ее в-себе-бытия.

 Основа – термин употребляется в абсолютном смысле (не указывается, основа чего) благодаря близости к таким понятиям, как земля или почва, то есть всё то, что «лежит» и, значит, содержит все «положения» о бытии. Например «живая жизнь» или «сбывшееся бытие» – основа, но такая, которая, как пишет Гегель, не допускает ни количественных измерений, ни выяснения действующих факторов.

Но определения, как такие оттолкнутые определения, теперь не принадлежат самим себе, не выступают как нечто самостоятельное или внешнее, а даны как моменты; они принадлежат, во-первых, в-себе-сущему единству, не отпускаются им, а носимы им как субстратом и наполнены только им; а во-вторых, как определения, имманентные для-себя-сущему единству, они даны лишь через свое отталкивание от себя. Вместо того чтобы быть сущими, как [это мы видели] во всей сфере бытия, они теперь всецело даны только как положенные, всецело имеют то определение и значение, что они соотнесены со своим единством, стало быть, каждое из них соотнесено со своим иным и с отрицанием, – они отмечены этой своей соотносительностью (Relativität).

 Оттолкнутые – в противоположность притянутым. Например, «автомобиль – это кузов с мотором на четырех колесах» – притянутое определение, в котором к факту автомобиля подтягиваются его основные части или свойства. А «автомобиль – это быстрое средство индивидуального передвижения» – оттолкнутое определение, так как отталкивается от обычных представлений о связи частной собственности и привычек передвижения. Определения субстрата всегда оттолкнуты, ибо никогда не могут совпасть с данными опыта.

Тем самым бытие вообще и бытие или непосредственность различенных определенностей, равно как и в-себе-бытие, исчезли, и единство есть бытие, непосредственная предположенная целокупность, так что оно есть это простое соотношение с собой, лишь как опосредствованное снятием этого предположения, а сама эта предположенность и само это непосредственное бытие суть лишь момент его отталкивания, изначальная же самостоятельность и тождество с собой даны лишь как получающееся в виде результата, бесконечное слияние с собой. Таким образом, бытие определяется как сущность, бытие, ставшее через снятие бытия простым, [однородным] с собой.

Введение ко Второй книге, «Учение о сущности»

Истина бытия – это сущность.

Бытие непосредственно. Так как знание хочет познать истинное, познать, что такое бытие в себе и для себя, то оно не ограничивается непосредственным и его определениями, а проникает через него, исходя из предположения, что за этим бытием есть еще что-то иное, нежели само бытие, и что этот задний план составляет истину бытия. Это познание есть опосредствованное знание, ибо оно не находится непосредственно при сущности и в сущности, а начинает с чего-то иного, с бытия, и должно пройти предварительный путь, путь выхождения за пределы бытия или, вернее, вхождения внутрь его. Только тогда, когда знание из непосредственного бытия углубляется внутрь (sich erinnert), оно через это опосредствование находит сущность. – Немецкий язык в глаголе «быть» (sein) сохранил в прошедшем времени (gewesen) [был] сущность (das Wesen), ибо сущность есть прошедшее, но вневременно прошедшее бытие.

 Истина бытия – означает не «истинное знание о бытии» или «истинная картина мира», но способность бытия быть только истинным, а не быть лживым. Скажем, три измерения бытия помогают нам схватывать вещи рукой или не натыкаться на окружающие предметы, а время позволяет планировать ход действий или вспоминать примеры действий – и всё это грани сущности как грани истины бытия.

Когда представляют это движение как путь знания, это начинание с бытия и продвижение, которое снимает бытие и достигает сущности как чего-то опосредствованного, кажутся деятельностью познания, внешней бытию и не имеющей никакого касательства к его собственной природе. Но этот процесс есть движение самого бытия. В самом бытии обнаружилось, что оно, в силу своей природы, углубляется внутрь и через это вхождение в себя становится сущностью.