Читать книгу "Будешь моей мамой - Ирина Волчок"

— Что вы думали? — совсем затревожилась Ольга. — Игорь Дмитриевич, если вы что-то планируете с моим участием, то, может, мне лучше об этом заранее знать?

Он опять заулыбался и пожал плечами:

— Вечер. Вечер отдыха — и все.

…Как же, вечер отдыха. Может, для кого-то это безобразие и в самом деле отдых… Вон как они ржут, наверняка в доме слышно. Пойти, что ли, посмотреть, как там Чижик?

Ольга потихоньку отошла от столов, двинулась от дерева к дереву, машинально улыбаясь встречным-поперечным и отвечая «нет, спасибо» на все предложения, даже не вникая в их суть. Да какая разница, в самом деле… Наверное, все то же самое: не хочет ли она шампанского, не желает ли потанцевать и снять черные очки… Черт, кажется, этот белобрысый спросил, нравится ли ей нынешнее общество. А она, кажется, ответила: «Нет, спасибо»…

Белобрысый смеялся, сверкая очень белыми на загорелом лице зубами, заглядывая ей в лицо веселыми светло-серыми глазами. Где-то она его видела. Жаль, так и не научилась лица запоминать. Ну, пусть еще что-нибудь скажет.

— Вы меня не помните? — Белобрысый опять засмеялся.

И она тут же вспомнила. Это тот самый Саша Большой, которого она приняла за Серебряного в свой первый визит. Серая Личность. Нет, сейчас эта личность вполне загорелая, да и одет вовсе не в серое, а в довольно яркие бежевые, почти рыжие, брюки и коричневую рубаху с короткими рукавами. Все здесь одеты довольно ярко и не слишком официально. Это она одна сегодня серая личность.

— Ольга, у вас потрясающее платье, — весело продолжал Саша Большой. — То есть я в этом, конечно, ничего не понимаю… Я думаю, это платье потрясающее потому, что безумно вам идет. Вы опять очки не снимаете… А солнце, между прочим, уже садится. Куда это вы от гостей сбегаете?

— Я не сбегаю, — скрывая недовольство, буркнула Ольга. — Я на минутку. Чижик там одна. Вернее, с Мариной Владимировной, но… Я просто посмотреть хотела, как там что.

— Там все хорошо, — уверенно произнес Большой. — Ольга, что вы все время убегаете? Четвертый раз за три часа… О вас все спрашивают. Народ умирает от любопытства.

Это она и сама заметила. Если бы народ так откровенно не умирал от любопытства, она, возможно, и не пыталась бы смыться в четвертый раз за три часа. Неужели только три часа прошло? Ей казалось, что этот шабаш продолжается минимум сутки. Сначала вся толпа в гостиной роилась, потом утомительно долго все сидели за столами, накрытыми в саду за домом, а теперь расползлись группками по всему саду и делают что кому нравится — в карты играют, анекдоты травят, танцуют на пятачке возле бассейна… И ужасно шумят. В доме, наверное, все слышно.

— Вы со мной не потанцуете? — спросил Большой и взял ее за руку. — Вы сегодня королева бала, а ни разу не танцевали.

— Нет, спасибо. — Ольга отступила на шаг. — Я совершенно не умею танцевать. И я не королева бала. Король бала — Игорь Дмитриевич.

— Это верно. — Большой оглянулся на толпу, окружавшую хозяина дома. Толпа ржала, что-то восторженно галдела и заглядывала хозяину в глаза. — Игорь Дмитриевич всегда король бала. Душа общества. Вы не представляете, Ольга, до чего хорошо это у некоторых получается — всегда быть в центре внимания. У него просто талант.

— Представляю. — Она холодно разглядывала это, с позволения сказать, общество с этой его душой. — Вы, Александр, не представляете, до чего хорошо я это представляю… Я все-таки к Чижику зайду. Мало ли что…

Ольга отвернулась и торопливо пошла, пока он не успел ее остановить. Душа общества! Что ж тут не представлять… Григорий был такой же душой любого общества. Король бала. Правда, она ни разу не бывала ни в его обществе, ни на его балах. Зачем она здесь?

Ольга свернула на тропинку, которая, петляя между деревьями, огибала открытое пространство заднего двора, сбросила туфли и, неся их в руке, почти побежала к дому. Хорошо бы ее никто не заметил. Устала она. И пятьсот баксов — не такие уж сумасшедшие деньги за такую поганую работу…

Ольга наступила босой ступней на какой-то острый сучок, чертыхнулась про себя и остановилась, пытаясь рассмотреть, поранила пятку или нет. И тут музыка вдруг смолкла, гомон толпы вокруг короля бала сюда почти не доносился, и Ольга совершенно отчетливо услышала негромкие голоса, доносящиеся из увитой хмелем беседки.

— Вон она идет. — Женский голос был полон недоброжелательности. — За деревьями прячется. В дом опять бежит. Что она все время в дом бегает?

— Да мало ли… — Другой женский голос был ленив и немного насмешлив. — Может, у нее живот болит. Что ты дергаешься? Мне Тамара сказала, это няня его дочки.

— Ага, няня. — Первый голос преисполнился сарказма. — Если прислуга, то что ей делать среди нас? И ты что, не видишь, как он все время на нее смотрит? Интересно, где она платье это взяла…

— Зачем тебе? — слегка удивился ленивый голос. — Тебе такое не пойдет… А Серебряный на всех смотрит. Он и на тебя смотрел… Было дело, а?

— Твой Толик, между прочим, тоже на нее смотрит, — мстительно заявил первый голос. — Смотри, Алка, как бы мужик няню для твоего спиногрыза не нанял…

— Эту? Никогда. — Ленивый голос стал еще насмешливей. — Я его вкусы знаю. Он любит баб крупных, ярких и веселых. Этой копченой селедке там не светит… Да и вообще, дураков нет — у Серебряного телку уводить. Тише, она сюда повернула.

Ольга действительно свернула к беседке. Она шла почти на автопилоте, чувствуя, как сами собой разворачиваются плечи, задирается подбородок и от ярости знакомо холодеет затылок. Она остановилась возле беседки, с минуту разглядывала ажурное переплетение листвы на фоне светло-фиолетового вечернего неба, молчала и слушала осторожное дыхание тех двоих в беседке.

— Добрый вечер, — наконец произнесла она приветливо, все так же рассматривая листья над головой. — Погода сегодня какая хорошая, да? Я не телка Серебряного. Я гувернантка Анны Игоревны Серебряной. Это платье мне отдала подруга в качестве гуманитарной помощи. Вы не расстраивайтесь, это просто секонд-хенд, на вес продается, кажется, сорок рублей за килограмм. Сегодня меня наняли работать хозяйкой приема. Я должна следить, чтобы гостям Игоря Дмитриевича было хорошо. Вам хорошо? — Она замолчала, ожидая ответа, не дождалась и очень любезно добавила: — Вы ничего не желаете? Выпить, закусить, покурить, потанцевать? Нет? Может быть, желаете принять горячий душ? Могу организовать. А то «Суар де Пари», знаете ли, не очень сочетается с таким интенсивным запахом лака для волос… — Она опять помолчала, слушая, как дыхание тех двоих в беседке стало неровным, улыбнулась в пространство и ласково добавила: — Желаю приятно провести время. Чувствуйте себя как дома.

И пошла к дому беспечной походкой, легкомысленно виляя бедрами и помахивая зажатыми в руке туфлями.

Хорошо, что Чижик уже спала. А Марина Владимировна, кажется, ничего не заметила. Она захлопнула книжку, с облегчением поднялась с кресла и радостно зашептала:

— Вот хорошо, что ты пришла! Игорек наказал от Анны ни на шаг, а я умираю — пить хочу. Пойду хоть чайку глотну. Ты минут пятнадцать здесь побудешь?