Читать книгу "Долина любви - Пенни Джордан"

В порыве страсти она прижалась к нему, а он нежно накрыл ладонями ее полные груди.

— Божественно, — прошептала Гвинет мечтательно. Закрытые веки дрожали, как крылья бабочки. — Я лежала тут и думала о тебе… Открыла глаза, а ты передо мной, — проговорила она тихо, осознавая, что это всего лишь ее сон, ее мечта. Она грезит, и поэтому можно все, все доступно. И здесь нет места стыду.

— Должно быть, именно твои мысли позвали меня сюда, — отозвался Тарик, взяв обеими руками ее лицо. Он нежно провел по ее щекам большими пальцами.

Гвинет задрожала всем телом. Внутри нее бушевали радость и блаженство. Теперь она находилась лишь по пояс в воде, и Тарик склонялся все ниже и ниже, покрывая се тело бесчисленными поцелуями.

А потом он снова начал подниматься вверх, и девушка снова задрожала и тихо всхлипнула. Машинально она опустила руку вниз и стала ласкать себя, двигаясь в такт его ласкам.

— Расслабься, — прошептал Тарик и продолжил свои исследования ее тела.

Девушка, никогда доселе не испытывавшая ничего подобного, не могла говорить, она могла лишь стонать.

Так это был не сон?

— Мне кажется, — сказал Тарик, отрываясь от нее и приблизив губы к ее уху, — что нам было бы удобней продолжить на твердой поверхности.

Гвинет лишь кивнула в ответ.

— Тогда держись, — сказал он ей и, подхватив на руки, вытащил ее из воды.

Гвинет обнимала его за шею, а голову положила к нему на плечо.

Она посмотрела на его тело, и у нее захватило дух. Он был просто огромным, и она знала это еще с той самой ночи. Непонятно, как ему удавалось сдерживаться.

Девушка не могла дождаться, когда он ее опустит. И тогда она прижалась к нему крепче и стала ласкать.

Неожиданно она поняла, что изменилась. Да, она стала другой, раз и навсегда. Ее чувства, ее тело словно бы принадлежали совсем другой женщине. И эта женщина была самой настоящей развратницей.

Девушка задрожала всем телом.

— Смотри, обгоришь, твои плечи… — сказал Тарик. — Не больно?

Ничего не чувствую, кроме бешеного желания, — хрипло призналась она. — Всю свою жизнь я боролась со своим желанием, подумать только, — прошептала Гвинет страстно. Она пожала плечами и усмехнулась. — Если я чувствую блаженство сейчас, что же будет, когда ты войдешь в меня?

Он нежно убрал со лба ее волосы.

— То же самое, что и с другими мужчинами, которые у тебя были до меня, — просто ответил он.

Гвинет замерла. Словно бы солнце неожиданно ушло из пустыни, и она стала холодной и безмолвной. Он молча ожидал от нее объяснений.

— Вообще-то, до тебя у меня не было любовников, — размеренно произнесла Гвинет.

Он хотел посмотреть в ее глаза, но она не поднимала головы. Почему он не хочет поверить, что у нее до сих пор не было полноценного секса с мужчиной?

Когда тишина представилась особенно гнетущей, девушка вынудила себя прошептать:

— Полагаю, ты мне не веришь?

— Нет, — сказал он. — Не верю. И никто бы не поверил. Есть, конечно, любители невинных девочек, но я от них не возбуждаюсь, — он грустно покачал головой. — Я взрослый человек. Не хочу, чтобы ты ради меня притворялась, что до меня была девственницей.

Он был сильно обижен и разочарован.

— Но я не… — начала она оправдываться и тут же остановилась.

— Не верю, — повторил Тарик. Он поднялся и завернулся в ее полотенце, чтобы она не видела его возбуждение. Его жест напугал ее. Она пожала плечами. Ей не за что оправдываться передним.

— Ты был первым и единственным той ночью.

Он долго смотрел на нее, у него появилось нехорошее предчувствие.

— Я только взял, что мне предлагали. Женщина не подходит обнаженной к мужчине, если не собирается его соблазнять.

На это ей нечего было ответить, ее лицо лишь горело стыдом и гневом.

Девушка пыталась прикрыться подушками. А то, чего доброго, он опять подумает, что она его соблазняет.

— Я хотел узнать, во сколько ты собираешься обедать, — наконец отозвался он. — Здесь мы обычно едим поздно, когда наступит прохлада

— Я вовсе не голодна, — несчастным голосом проговорила она.

Гвинет услышала, как он одевается.

— Тогда поужинаем позже, — ответил он холодно.

Тарик наслаждался свежим ветерком, который дул со стороны оазиса. Издалека доносилось пение влюбленной птицы, а влунном свете переливалась вода, и казалось, что это жидкое серебро.

Все его тело болело из-за неудовлетворенного желания. Он не мог игнорировать это, как и биение своего сердца.

Удивила его собственная реакция на ложь Гвинет о девственности. Ему сразу расхотелось с ней общаться: лицемерия в людях он не терпел. Ее неумелая игра разрушила то, что так прекрасно начиналось. Ему казалось, у них есть что-то общее, и они могли бы понять друг друга. А тут — вранье.

Кроме того, он совсем забыл ей сказать об их скором отъезде. И действительно: зачем здесь дольше оставаться? Их ничего не связывает, кроме физического желания…

Да на что он надеялся? Зачем было обманывать себя? — горько усмехнулся он. Конечно, он хотел гораздо большего. Он хотел… хотел ее. Она нужна ему и в его постели, и в его жизни. Он мечтал, чтобы она была его, целиком и полностью, со всеми ее чувствами и переживаниями. А она лжет ему. Фальшивка!

За ужином он поставит точку, и они вернутся в Зуран.

Плечи, спина и руки невыносимо горели. Гвинет поморщилась, разглядывая покрасневшую кожу в зеркале. Конечно, до настоящих ожогов было далеко, но и этого достаточно для мучений. Глупо она поступила, когда решила искупаться, и не только из-за палящих лучей.

Теперь ей было стыдно показываться Тарику на глаза. А вдруг он сам придет за ней в комнату? И когда найдет ее в постели, то упрекнет в нежелании ужинать с ним. Да еще снова подумает, что она его соблазняет.

Тарик сказал ей, что они будут ужинать в его комнате на другой половине виллы. Уже десять — время ужина. Жаль, что у нее не было никакой накидки на плечи. Гвинет самой было смешно смотреть па себя в зеркало — загар такой неровный, какое-то убожество. Но выбора у нее нет, надо идти.

Тарик ждал ее у входа. Он холодно произнес:

— А я уже собирался идти за тобой.

Да уж, хорошо, что она пришла: его тон напугал ее.

Гостиная, была оформлена в современном стиле. Но это ничуть не портило общего впечатления. Особый уют создавали картины и скульптуры. Двойные двери вели в небольшую обеденную комнату, из которой можно было увидеть освещенный дворик.

— На другом конце комнаты у меня есть своя небольшая кухня, — рассказывал Тарик. — Иногда удобнее и проще готовить самому, поэтому я и решил сделать пристройку, чтобы не обременять слуг.