Читать книгу "Разыграть чувства - Лидия Чайка"

- Сестра Марианна, придите в себя, нам понадобится ваша помощь, - в который раз произнесла Илиина, и я с нескрываемой злостью посмотрела ей в глаза.

Она думала тем самым унизить меня? Показать на свое место? Как же она заблуждалась! Единственное, чего она могла добиться, так это того, что я снова покажу ей, что меня нельзя прогнуть под себя.

Что ж, я помогу им обработать раны того, кого всегда буду ненавидеть, а потом… Сделаю все возможное, чтобы он убежал отсюда как можно быстрее! Как? Пока не знаю, но обязательно придумаю. Мысль о том, что он прямо сейчас может умереть, не посещала меня. Я четко знала, что он выживет. Смерть для него - это слишком простой путь.

Я подняла с пола бинт, радуясь тому, что он находится в специальной упаковке, и подошла к матушке Илиине, готовая выполнять все ее указания. В комнате остался только один военный из трех. Он внимательно следил за нами, но не вмешивался.

Третья монахиня, которую звали Лииза, подошла к небольшому столику, на котором были разложены все необходимые медикаменты и приборы, и стала подготавливать специальные дезинфицирующий и обезболивающий растворы. Мы же с матушкой Илииной подошли к кровати, на которой лежал раненый мужчина и осторожно стали освобождать его от одежды, оставляя на нем только нижнее белье…

Тело Когинса-младшего было очень сильно обожжено. Радовало только то, что ожоги были в основном поверхностными. Мы быстро обработали раны дезинфицирующим средством и стали внимательнее осматривать повреждения на теле мужчины. Досталось ему основательно, и если бы его вовремя не доставили к нам, то вполне вероятно, что Лукас не выжил бы. Обеспокоило ли меня это? Если только чуть-чуть. Все же его смерти я не хотела.

- Сестра Марианна, соберитесь! – шикнула на меня Илиина, видя, что я смотрю в одну точку и снова уплываю в свои мысли.

Встрепенувшись, мотнула головой и, надев стерильные перчатки, стала осторожно обрабатывать небольшие ожоги на шее специальной обезболивающей и заживляющей мазью, которую только что взяла со столика у кровати. Несколько солдат с ожогами уже находились в нашем общежитии. Но их раны мне обрабатывать не приходилось. Что ж, значит буду учиться сейчас. В принципе ничего сложного не было. Ну, если не считать глухих стонов Когинса. Да и, стоило признать, было не очень приятно трогать обожженную кожу. Даже через перчатки я ощущала все неровности, все воспаленные участки.

- Сестра Лииза, выжимку из арата быстрее, - продолжала командовать главная монахиня монастыря.

По спине пробежали мурашки. Выжимка из арата? Неужели все настолько плохо, и у Когинса-младшего началось заражение крови? Плохо дело. Мне необходимо как можно быстрее заканчивать с ожогами и перевязать самые поврежденные участки. Какие-то ожоги исчезнут без следа благодаря мази, которую я сейчас не жалела, нанося толстым слоем даже на незначительные повреждения. Конечно, глубокие ожоги тоже разгладятся, но полностью не исчезнут с тела мужчины… того самого, который лишил меня нормальной счастливой жизни.

Показалось, что на какую-то долю секунды Лукас все же открыл глаза и заметил меня. Но, надеюсь, что это, действительно, всего лишь показалось. Не хватало еще, чтобы он раньше времени узнал о том, что я нахожусь в этом монастыре. И еще больше мне не хотелось, чтобы он знал о том, что именно я обрабатывала и перевязывала его раны. Почему? Да потому что не хотела, чтобы этот выскочка потом думал, что я буду с ним возиться как наседка с яйцом.

Сложнее всего было перевязывать ожоги, которые находились на груди и спине. Для этого пришлось прибегнуть к помощи сестры Лиизы. Мужчина же, который продолжал стоять в келье и внимательно наблюдать за происходящим, вообще больше напоминал статую, чем живого человека. Не думала, что Лукас настолько тяжелый. Спина взмокла, на лбу появилась испарина, а одна прядка волос постоянно лезла в глаза. Я, в отличие от большинства послушниц и монахинь, не очень любила головные уборы… особенно серого цвета плотные платки, которыми здесь предлагалось обвязывать голову. Сестра Илиина постоянно возмущалась, что я не соблюдаю правила жизни в монастыре богини Эште. На это я лишь кривила губы и старалась как можно быстрее скрыться от внимательной матушки. После полугода подобных нотаций главная монахиня монастыря смирилась с тем, что меня невозможно переубедить, а уж тем более заставить повязывать подобное безобразие на голову.

И именно сейчас я жалела о том, что она не продолжила настаивать на своем. Я хоть и убирала волосы то в косу, то в пучок, но непослушные локоны постоянно требовали свободы, и очень быстро моя прическа начинала напоминать воронье гнездо. Правда сейчас я наверняка больше была похожа на встрепанного воробья.

- Идите, сестра Марианна, вы сделали все что могли, - послышался словно сквозь вату голос сестры Илиины.

Неужели она решила сжалиться надо мной и отправить вон отсюда? Ведь процесс лечения еще не закончен… Я конечно не целительница, но даже мне прекрасно видно, что работы предстоит еще много…

- Но, матушка Илиина… - я попыталась что-то возразить, однако была жестко прервана:

- Идите, - голос настоятельницы стал раздраженным и нервным. – Дальше мы справимся без вас. Да и незачем вам видеть то, что предстоит сделать нам с сестрой Лиизой. Ступайте в свою келью.

Спорить я не стала. Сняла перчатки, бросила их в специальное ведро для мусора и, еще раз продезинфицировав руки, вышла из комнаты. Силы были на исходе и, если честно, меня стал мучить жуткий голод. Решив, что лучше отправиться на кухню, чем сидеть в келье, я направилась на нижний этаж. Жужа недовольно закопошился, давая понять, что ему бы хотелось как можно скорее оказаться в комнате. Я лишь тихо на него шикнула и, прибавив шаг, продолжила путь на кухню. Там уже, наконец, поела холодного супа, в котором как и обычно было крайне мало мяса, я решила все же пойти в свою коморку. По дороге мне никто не попался. Видимо, все были заняты работой. Кто-то занимался в теплицах, кто-то ходил по первому этажу и оказывал помощь раненым.

Мне не хотелось сидеть без дела, но идти сейчас на очередной конфликт с матушкой Илииной было глупо. Мы все делаем одно дело, и сейчас самое главное быть собранной. И это не помешает мне показать Когинсу-младшему его место, как только тот поправится (а он поправится, я была в этом уверенна) и будет готов бежать отсюда. А все потому, что у меня был козырь, который сейчас болтался, держась острыми зубками за внутреннюю сторону подола моего балахона.

- Фу, - произнес Жужа, как только отлепился от плотной ткани и вспорхнул на кровать.

- Ну прости, - я села рядом и потерла ладонями лицо.

Резко накатила усталость. Перед глазами то и дело вставало лицо Лукаса, его тело, уродливо разукрашенное ожогами. Кровь, которой хоть и было немного, сейчас, мне казалось, проникает сквозь перчатки и касается моей кожи.