Читать книгу "Паруса и пушки - Александр Бушков"

Пришлось сделать у антверпенских банкиров огромные займы – в основном на войну с Францией, нужную в первую очередь Филиппу, а не Англии. Как их возвращать, было решительно непонятно – однако уже знакомый нам Пэджет требовал не думать о таких пустяках, а занять еще, да побольше, побольше. О нем и его сторонниках Фериа писал с неприкрытой иронией: «Они говорят, что их страна богатая, добавляя при этом, что они не знают, как добыть денег, чтобы ее защитить».

Задуманное Марией восстановление католической церкви в ее прежнем положении не то чтобы провалилось вовсе, но откровенно буксовало. Как уже упоминалось, все антикатолические законы Генриха были отменены, но это была чистой воды теория, а с практикой обстояло гораздо хуже. Посланцы кардинала Поула, изучавшие состояние дел в приходах Линкольна и Кентербери, крупных церковных центрах, по возвращении доложили, что никаких признаков восстановления нет. Ни один алтарь, разрушенный при Генрихе, не восстановлен, на многих нет крестов. В большинстве приходов попросту нет церковных книг, облачений для священников, подсвечников и чаш для святой воды (которые должны были стоять у входа в каждый католический храм, чтобы прихожане могли омочить пальцы). Священников катастрофически не хватает, а среди тех, что имеются, многие совершенно необразованны и женаты (англиканская церковь разрешала священникам вступать в брак). Каких-либо признаков религиозного рвения в народе не замечено. Поул располагал обширной сетью агентов по всей Англии (в первую очередь выявлявших новые заговоры) – и они докладывали, что то же самое происходит по всей Англии.

Потом церковные дела осложнились еще сильнее – на кардинала Поула ополчился Папа Римский Павел Четвертый (с которым они когда-то были большими друзьями). Дело в том, что у Филиппа случился конфликт с папским престолом, а Поул выступил на стороне короля. Папа лишил его должности легата (в то время – папского представителя в какой-либо стране) и приказал приехать в Рим. Поул не поехал – римские знакомые его вовремя предупредили, что папа намерен объявить его еретиком и предать церковному суду, откуда выход был один – на костер. Поул остался главой английской церкви, но совершенно сломался и несколько месяцев не оказывал Марии ни малейшей духовной поддержки. Целыми днями бесцельно бродил по дворцу «как слепой или мертвец», по воспоминаниям современников. Без сомнения, он несколько повредился рассудком – что доказывают его сохранившиеся письма в Рим кардиналам и папе, явно написанные человеком нездоровым…

Катастрофически обстояло с личной и семейной жизнью. У Марии случилась вторая ложная беременность (медики двадцатого века вновь не сошлись во мнениях – одни считали это вызванным чисто нервными причинами, другие – раком яичников, в который перешла водянка). Как это отразилось на душевном состоянии Марии, и без того не блестящем, представить легко. Филипп покинул Англию, чтобы никогда более не вернуться…

1558 год от Рождества Христова, последний неполный год жизни Марии, выдался для нее особенно тяжелым – хотя тяжелее, казалось, быть уже не может. Она получила известие о смерти самых дорогих ей после матери людей – императора Карла Пятого и его сестры Марии. А в Хэтфилде, дворце Елизаветы, собственно говоря, образовался параллельный центр власти: видя, что со здоровьем у Марии все хуже, придворные и знать хлынули туда буквально толпами – свидетельствовать почтение будущей королеве и заранее клясться в верности. Даже Филипп повел с Елизаветой переговоры, предлагая после смерти Марии выйти за него замуж с одним-единственным условием – она должна принять католичество (расчетливая и дальновидная Елизавета отказала. Дело было даже не в вере – она хотела остаться полностью независимой, и последующие сорок пять лет жизни в брак так никогда и не вступила).

Дошло до того, что в городе Яксли (графство Хантингтоншир) за два месяца до смерти Марии приходский священник объявил прихожанам, что королева умерла, а «леди Елизавета» стала королевой, а ее возлюбленный, делящий с ней постель, лорд Эдмунд Кортни, стал королем.

(Лорд Кортни – личность вполне реальная. И очень уж долгими и упорными были слухи, исходившие в том числе и от близких к Елизавете людей, что они – любовники…)

Оказалось, священник, местный школьный учитель и еще десяток отчаянных голов решили устроить таким образом очередной мятеж. Они даже предъявили публике «всамделишного лорда Кортни» – разумеется, самозванца.

Никакого мятежа не вышло – власти отреагировали оперативно. Самозваного «Кортни» поймали и повесили, вышеназванную дюжину подстрекателей отправили за решетку. Вот только при расследовании выяснилось, что это вовсе не местная самодеятельность… Оказалось, что за всем этим стоял некий таинственный незнакомец, никому не известный. Говорили, что это «офицер с той стороны пролива и архиеретик, долго живший в Германии». Уже после того, как казнили самозванца и пересажали «чертову дюжину», он появлялся в окрестных городках, одетый когда путешественником, когда купцом, когда крестьянином, выискивал протестантов и «подстрекал их остаться твердыми и постоянными в вере, поскольку скоро грядет великое избавление от рабства». Ловили его долго и старательно, даже прочесывали леса с собаками-ищейками, но загадочный незнакомец всякий раз ускользал, а потом пропал окончательно и больше не давал о себе знать. Некоторые историки считают, что это был агент одного из эмигрантских центров.

На рассвете 17 ноября 1558 года Мария умерла. Тем же вечером, узнав о ее смерти, скончался и давно уже лежавший в постели кардинал Поул. Ее смерть объясняли разными причинами: кто тем самым раком яичников, кто свирепствовавшей тогда в Англии лихорадкой (как раз и свалившей Поула). Вот только у меня с некоторых пор есть свое мнение, от которого я ни за что не откажусь.

В одной из обширных биографий Марии мне попалась короткая, незаметная такая, но крайне важная, сдается мне, строчка.

«Мария запретила давать деньги в долг под проценты».

После этой строчки я ни за что не поверю, что смерть Марии последовала от естественных причин, от болезни…

Этим запретом Мария в одночасье подрубала благосостояние не только ростовщиков, «индивидуальных предпринимателей без образования юридического лица», но и всех без исключения банкиров. Основной доход банки получали как раз от кредитов под весьма высокие, не сравнимые с нынешними проценты. Я уже говорил и повторю еще раз: серьезно ущемивший интересы крупных банкиров правитель, как бы он ни именовался, после этого долго не живет. Обычно с ним происходят всякие нехорошие случайности, как было с Эдуардом Вторым, погибшим, всем известно, в результате «семейного скандала». Ну, а о том, что он крупно поссорился с влиятельными банкирами, упоминается крайне редко.

Еще два примера, правда, не английских, но весьма многозначительных. Президент США Мак-Кинли в 1901 г. собирался изрядно приструнить не только монополии, но в первую очередь крупные банки, которые тогда, можно смело сказать, резвились как хотели, благо законов, поставивших бы их деятельность в более-менее жесткие рамки, попросту не существовало (они появятся только после Второй мировой). В детали и подробности вдаваться не буду, упомяну лишь, что два серьезнейших финансовых кризиса XIX в. (во многом не уступавших Великой депрессии) были вызваны как раз всевозможными банковскими махинациями.