Читать книгу "Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова"

– И чего дядя Лева дергается, – каквсегда, кстати выступила Маруся, – он сам тетю Соню прогнал, должен теперьрадоваться, что она не пропала, а замуж выходит.

– Да заткните ее, – взмолилсямужчина.

– Как замуж, – ахнула я, – закого?

Домашние принялись самозабвенно рассказыватьновости. Оказалось, после моего отъезда позвонила любезная секретаршаАлександра Михайловича и сообщила адрес владельца авто. Улица Алексея Толстого!Шикарное место. Более того, квартира принадлежит Казимиру Новицкому,чрезвычайно известному в среде нуворишей всех мастей и национальностейхудожнику. Его чудовищные и ужасно дорогие портреты висели во множествегостиных «новых русских», активно продавались за рубежом. Феномен популярностиНовицкого мне абсолютно непонятен. Этакий китч в мехах и брильянтах.Представьте полотна Шилова, добавьте в интерьер экзотических животных,страусиные перья, горы битой дичи, разнообразные парчовые тряпки – и перед вамиНовицкий. Но иметь дома портрет жены или дочери кисти Казимира – это, какговорит Маня, круто.

К слову сказать, о художнике почти несплетничали. Молодой, едва за сорок, богатый, он представлял собой лакомуюдобычу для девиц на выданье и разведенных молодок. Но никаких шумных романов,никаких громких любовных историй. Одно время даже поговаривали, что Казик«голубой», но слух не нашел подтверждения.

Белозубо улыбаясь, симпатичный художник сообщилв одном телеинтервью, что поляки – однолюбы. И он просто не нашел своюединственную.

Жил Казик, несмотря на миллионы, тихо. Неустраивал шумных вечеринок и застолий, не шлялся по тусовкам, рассказывая освоих планах.

Скорее всего, Новицкий все время простоработал как каторжный.

Услышав фамилию владельца авто, Наташка пришлав безумный ажиотаж и решила сама поехать к нему и узнать, кому из знакомыхКазимир давал машину.

Роскошную дверь квартиры открыл пожилой мужик.Он окинул взглядом Наташкин костюм, оценил серьги, часы и, приняв подругу заочередную заказчицу, препроводил ее в мастерскую.

Картина, представшая перед Наташкой в огромнойстудии, ошеломляла.

Посреди гигантского, неизвестно сколькометрового помещения стоял старенький, заляпанный красками мольберт. Левеенаходились подмостки с креслом, навевавшим мысли о троне. За царским стуломпламенела штора цвета старого бургундского вина. Вокруг кресла в беспорядкевалялись живые розы «Мария-Антуанетта» нежного красного цвета. Тут жевозвышалась позолоченная этажерка с эмалевой вазой, наполненной виноградом«Изабелла».

В кресле сидела… Сонька. Бывшая госпожаАрцеулова выглядела ослепительной красавицей. Всегда небрежно стянутые в пучокрыжеватые волосы теперь вольготно лежали на ослепительных плечах. Очевидно,где-то за ее головой находился скрытый источник света, потому что Сонькинашевелюра искрилась и переливалась, как елочная игрушка. Крупное тело Сони,обычно упрятанное в бесполые учительские костюмы, сейчас плотно облегаловечернее платье из белого атласа. На колонноподобной шее сверкало варварскивеликолепное ожерелье из кровавых рубинов. Элегантные ножки 40-го размера быливбиты в узенькие лодочки цвета бордо. На руках Сонька держала гигантскогочерного кота с золотой цепочкой на шее. На цепочке висел колокольчик. Увиденнаякартина настолько ошеломила подругу, что она сумела только пробормотать:

– Соня, брось кошку, у тебя же аллергия!

Удивительно похожая на героиню германскогоэпоса, Соня проговорила каким-то не своим, грудным и чарующим голосом:

– Не поверишь, Наталья, но от Клауса уменя нет аллергии.

Стоящий у мольберта высокий красивый мужчина встарых джинсах и клетчатой рубашке повернулся к Наташке, потом обратился кСоньке:

– Любимая, познакомь нас.

– Знакомьтесь, – проговорила Соня,царственно поднимаясь со своего трона, – Казимир Новицкий, мой жених,Наталья Макмайер, баронесса.

– Побойся бога, – не выдержалаНаташка, – какой жених, ты же замужем!

– Уже нет, – небрежно заметилановоявленная Брунгильда, поглаживая омерзительного Клауса. – ГосподинАрцеулов выгнал меня на улицу, оставил одну в чужом городе без денег. Спасибо,судьба послала Казика, а то ведь я могла сейчас лежать на дне Москвы-реки.

И женщина прижала пальцы, унизанные кольцами,к вискам, подчеркнув драматизм сказанного этим новым, незнакомым Наташкежестом.

Ошалелая Наталья машинально пересчиталаперстни – семь штук!

Художник заволновался:

– Дорогая, тебе нельзя нервничать, помнио своей мигрени. Если баронесса не обидится, отложим разговор на другое время.

– Нет, милый, – проворковалаСонька, – ситуация и в самом деле двусмысленная, и ее следует разрешитькак можно быстрей, нельзя пятнать честную фамилию Новицких.

– Какое благородство, – восхитилсяКазимир, – ради чести забыть о слабом здоровье!

Угольно-черный Клаус добавил: «Мяу» – итренькнул колокольчиком.

Наташке показалось, что она находится средиперсонажей сказки Гауфа.

Приехав домой, подруга незамедлительно собралав гостиной военный совет.

– Приедет сладкая парочка часов эдак ввосемь. Казик сказал, что раньше не получится: он хочет поработать, а потомСонька должна отдохнуть, покушать, принять ванну.

При этом сообщении Левка взбесился, и именно вэтот момент на сцене появилась я.

К визиту блудной жены подготовилисьосновательно. Наташка влезла в серебристый брючный костюм, в котором ездила нацеремонию вручения премий на Каннском фестивале. Из драгоценностей практическиничего, только у воротника камея бабушки Макмайер. Зайка нацепила простенькоечерненькое платьице, цена которого в салоне «Шанель» равнялась месячной зарплатеслужащего банка; на тоненьких руках загадочно мерцали сапфировое и брильянтовоекольца. Аркадий предпочел спортивный стиль – рубашка и простые слаксы от ПакоРабанна. Машка надела форму своего суперпрестижного лицея – юбочка в складочкудо середины лодыжки, белая блузка, строгий синий пиджак с двумя буквами накармане «L. A.». Кто знает – поймет. Кошки разгуливали в жемчугах, Жюлиприкрепили к челке изумрудную подвеску, Снап бряцал серебряным ожерельем сбирюзой, Хуч был украшен аметистами. Маня, ругаясь сквозь зубы, пыталасьподобрать золотую цепь для необъятной шеи Бандика.

– Боюсь, цепей такого размера нет, –проговорил Аркадий, глядя на ее старания.