Читать книгу "Скалолазка и мертвая вода - Олег Синицын"

– Отверстие небольшое, его надо заткнуть!

И он посмотрел выразительно на подушку, валявшуюся в кресле рядом со мной.

Я протянула руку, чтобы взять ее, но в этот момент пилот рванул машину вниз. Все кубарем покатились в направлении пилотской кабины. В воздух взметнулись листки, валявшиеся на столе. Свист перешел в протяжное хриплое «о-о-о», здорово напоминая человеческий голос.

Меня бросило на дверцу пилотской кабины. Отскочила от нее, как мячик. Рядом упал Ричардсон.

Он посмотрел на меня:

– Кто вы такая, брюнетка из платяного шкафа?

Неужели он полагает, что выбрал удачный момент для знакомства!

Я покачала головой и на четвереньках поползла вверх по наклоненному проходу. Миновала Чиву, падение которого остановило кресло: румын умудрился застрять в нем головой вниз. Стонал и что-то бормотал по-румынски. Я не удостоила психопата взглядом. Не до его проблем. У самой в ушах щелкает и голова кружится.

Добралась до кресла и схватила шелковую подушку.

Какая мягкая. Наверное, отборным гусиным пухом набита.

Размахнулась и кинула.

Подушку подхватил поток воздуха и понес к отверстию. Она воткнулась в пробоину, застряв намертво, словно тапочка в трубе пылесоса. Рев мгновенно прекратился.

– Уф, – облегченно пробормотала я.

– Неплохо, незнакомка! – подбодрил меня Ричардсон из дальнего конца салона.

Приятно услышать похвалу достойного человека, пускай и противника. Но радость оказалась преждевременной.

Подушка вдруг начала уменьшаться. Она сдувалась, становясь все тоньше. Наверное, в шелке была дырочка либо нитка плохая на шве. Так или иначе, шелк лопнул, и разреженная атмосфера за бортом высасывала пух.

Еще мгновение, и желтый шелк подушки втянулся в пробоину. Вернулся рев Соловья-Разбойника. Такой страшный, что пришлось заткнуть уши. Кровь ударила в голову.

Нужно заткнуть отверстие! Чем-нибудь понадежнее подушки.

В панике я стала открывать шкафчики над креслами, на меня сыпались упаковки бинтов, пузырьки с таблетками, путаные мотки лесок, еще какая-то бесполезная мелочь. Под конец рухнуло что-то полотняное, большое, ярко-красное, упакованное в прямоугольный тюк.

Пока я соображала, можно ли этим заткнуть пробоину, рядом возникла рука, которая вонзила в отверстие пустую бутылку из-под шампанского. Рев прекратился. А пилот наконец выровнял самолет. Видимо, посчитал, что мы снизились достаточно.

Рядом стоял Ричардсон. Старина Ричардсон! Он долго не думал. Нашел простой и оригинальный способ. Бутылка вошла в отверстие и крепко застряла в нем, уплотнив конусообразным горлышком рваные края. Толстое стекло, выдерживающее давление в семнадцать атмосфер, не лопнет.

– Как нечего делать, – произнес специальный агент Ричардсон (почему-то не сомневаюсь в этом определении) и улыбнулся мне. – Детские игрушки!

Мне тоже хотелось смеяться. Вы не представляете, какое облегчение я испытала. Ведь самолет – это жестяная скорлупа, которая держится в воздухе на честном слове законов природы.

Смеялся и другой агент, валявшийся возле пилотской кабины. Выглянув из приоткрытой двери, несмело улыбнулся второй пилот…

Только Чиву не веселился. Он успел перевернуться в нормальное положение и с сосредоточенным видом сидел на полу, скрестив по-турецки ноги. Чего-то шарил в кармане и бормотал, кивая себе лысой головой.

– Детские… – разобрала я его слова. – Детские игрушки.

В руке лысого появилась темно-зеленая жестяная банка.

Через мгновение до меня дошло – это совсем не банка, а граната.

Он вынул ее из кармана – я видела это отчетливо. И совершенно не поняла, почему гранату он держит в левой руке…

…а кольцо с болтающейся чекой – в правой?..

Чиву бросил гранату в нашу сторону. Под ноги Ричардсону и мне. Она смешно катилась по полу, словно не настоящая. Помню, как отлетела скоба, издав короткое «дзинь».

Специальный агент Ричардсон успел толкнуть меня на пол, за кресло.

А затем наступил ад.

Ослепительная вспышка разорвала салон, будто посреди него открылся портал в иное измерение – для желающих отправиться к Богу. Грохота я не слышала, потому что уши заложило моментально и кардинально.

Самолет содрогнулся, словно наткнулся на стену. Яростный поток воздуха ударил мне в спину. Голова взорвалась болью, а в животе резануло. Воздух в груди расширился и стремительно покинул легкие.

Вот она – взрывная декомпрессия. Резкое, почти мгновенное уменьшение давления. Много читала про нее, покрываясь мурашками и надеясь, что не доведется испытать.

Самолет резко накренился, стало ясно, что он со страшной силой мчится вниз. Пилотам его не выровнять. По крайней мере, уж точно – не в этой жизни.

Откуда-то сверху вывалились кислородные маски. Знаю, что у меня есть пятнадцать-двадцать секунд, чтобы надеть одну из них. Иначе потеряю сознание и…

Салон трясло и вертело. Когда вспышка померкла, а сконденсировавшийся в воздухе пар рассеялся, стало очевидно, что если и понадобится мне кислородная маска, то исключительно для того, чтобы продлить мучения.

Взрыв разорвал корпус самолета, образовав по правому борту огромное серповидное отверстие от пола до потолка. И это были еще цветочки. От концов рваной дыры продолжали расходиться две опасные трещины, охватывая салон по окружности. Они делались больше с каждым рывком самолета. Вдобавок увеличивался крен, вызывая удивительное состояние невесомости.

Интересно, может, для любителей. Лично меня тут же вытошнило желчью.

Суперагент Ричардсон, к несчастью, оказался слишком близко к пробоине. Его всосало мигом. Руки и ноги какое-то мгновение торчали из отверстия, а потом исчезли. Хотя, почему – к несчастью? Здесь не разберешь, кому повезло больше.

Второго агента и пилота я уже не видела. Они потерялись в темноте дальнего конца салона. Чиву летал в невесомости парой метров ниже серповидной пробоины. Когда его перевернуло, я увидела на лице этого идиота благостное выражение.

Не знаю, что на меня нашло в тот момент. Нужно было готовиться к смерти. Только большие оптимисты могли фантазировать в нашей ситуации на тему спасения. А меня мучил вопрос…

– Что такое мертвая вода? – закричала я румыну.

Чиву мерзко улыбнулся, обнажив желтые щербатые зубы. Салон вокруг него трясся, словно в припадке. Воздух ревел.

Румын выдал фразу, из которой я расслышала только обрывки:

– Читай легенду… отрок Ганеша…

А потом салон разломился. На две части.

В одной осталась я. В другой – все остальные.

Их соединяли теперь только пучки кабелей, тянувшихся от хвоста к кабине пилота. Я надеялась, что эта связка не даст самолету развалиться, но кабели начали лопаться, словно нити.