Читать книгу "Пилюли от бабьей дури - Татьяна Веденская"

– Сколько там? – спросил Миша, доставая кошелек.

– Ты это брось. Я тебя притащил, могу я тебя угостить? – возмутился Константин.

– Да зачем, давай пополам, – заупрямился Мишка, но Костя настоял на своем.

– Ладно, увидимся, – попрощались они и скупо похлопали друг дружку по плечу. Мишка пошел к метро, Костя смотрел ему вслед и думал: как же он постарел. Это что же, и я тоже? А ведь даже не заметили как. И что же теперь, все? Считай, жизнь прошла? По-крайней мере, половина. Да уж, идут годы. А тут еще и Светка с этим дурацким диваном. Что ж за ерунда-то такая, неужели и вправду разлюбила? Не может быть!

Глава VIII

И приснился Светлане сон, будто сидит она в своей собственной спальне, одетая на выход, в обуви, в какой-то старой шляпке дурацкой, а на кровати, сложенные стопкой, лежат какие-то чемоданы. Причем по каким-то непонятным причинам ясно, что чемоданы ее, Светы. Но куда она уезжает и зачем – черт его знает. Как и то, с кем она едет. Светлана смотрит на гору чемоданов, пытаясь прикинуть, как же это она их потащит, такие большие и тяжелые. Думает, что не стоило, наверное, столько собирать, можно было обойтись и одной сумкой, но жалко же бросать. Вот эта мысль – жалко же бросать – многократно отозвалась в ее голове, там, во сне. И звучала, повторяясь, пока что-то ее не разбудило.

Света вскочила в кровати, огляделась, с трудом разделяя реальность и вымысел. Комната, в которой она спала, была маленькой и темной, потому что, во-первых, выходила на север, а во-вторых, из-за большого куста сирени перед окном на их даче. Когда они с Костиком только купили этот старенький домишко на Симферопольском шоссе, десять лет назад, Света просто грезила сиренью, мечтала, как та вырастет, станет живой изгородью между домом и улицей, будет цвести, заполнять весь участок своим пряным ароматом. Костик перестраивал дом, а Света сажала сирень.

Теперь сирень выросла, раскустилась, закрывая солнце, а весной, когда вся она покрывалась цветами, в доме просто нечем бывало дышать – такой тугой, густой запах висел в воздухе. Старый дом переделали, провели газ, Костик прокопал коммуникации. Жить там теперь было – одно удовольствие, так что Светлана, как только потеплело, сослалась на усталость и авитаминоз, головную боль и бессонницу (старость не радость), стала уезжать на выходные на дачу. А к началу июня и вовсе перебралась туда, забрав с собой дочь, ноутбук, бумаги и прочую бухгалтерскую атрибутику. Ну и что, что до города добираться далеко – на электричке. Подумаешь, лишний час. Зато свежий воздух для Олеськи, тишина, покой и отдельная комната. Константин, будто почувствовал что, Светланиному бегству не мешал, вопросов не задавал и вообще как-то весь затаился. Смотрел задумчиво, ел свою овсянку и даже не ругался, если приходил с работы усталый, после пробок. Изо всего этого можно было сделать вывод, что он обо всем догадывается и даже знает со всей определенностью. Знает что? Этого-то как раз Светлана и не поняла.

– Слушай, к чему снятся чемоданы? – спросила она, набрав Ирму. Та моментально, не задавая никаких лишних вопросов, выдала ответ:

– К переменам. Возможно, к путешествию.

– Не-а, это было бы слишком просто, – покачала Светлана головой.

– А в каком контексте чемоданы-то?

– На кровати лежали, а я думала, как же я их попру. И зачем мне вообще столько.

– Костик был?

– Кажется, нет. Хотя, не помню. Только помню, стою напротив и думаю: «Жалко же бросать». Знаешь, чуть ли не до слез.

– Ладно, разберемся. Хочешь, я приеду на выходные? – спросила Ирма, у которой как раз нечем было заполнить ближайший уик-энд. – Олеська там? Я Пашку возьму.

– О, приезжай, – обрадовалась Светлана.

Хотя сказать, что ей скучно или одиноко на даче, было бы погрешить против истины. Если бы можно было еще и Олеську оставить на бабушкино попечение и сидеть, сидеть, сидеть в тишине сиреневых кустов, ни о чем не думая, подставляя мордашку солнцу… И все же Ирма – это просто отлично, хоть и будет много суеты, детских проблем, игрушек по всему дому. Пашка был еще маленьким, так что внимания требовал в три раза больше. Однако все эти проблемы были ерунда. Наоборот, занять чем-то голову, в которую мысли лезут неправильные, ненужные.

Как бы хотелось, подумала вдруг Светлана, иметь какой-нибудь пульт управления собственной головой. Выключить все эти ненужные думки, переживания. Вчера вечером доплелась из города до дачи, упала, включила телик, показывали «Забытую мелодию для флейты». Светлана рыдала практически весь фильм. Да, вот так и сидела, с тазиком клубники, и хлюпала. Всех было жалко до слез, до замирания сердца, и слезы текли в три ручья. Нормально это?

– Все-таки кризис, – подвела итог умная Ирма.

– Видеть никого не могу, мысли путаются. Спать хочу все время. Может, я чем-то больна? Иногда просыпаюсь ночью – страшно. А чего боюсь, понять не могу.

– Отсыпайся. И кушай побольше. Костик-то как?

– Молчит тоже. Может, уже любовницу завел. Мы с ним сексом не занимались уже месяца три. И знаешь, что самое страшное?

– Что? – делано вытаращила глаза подруга.

– Мне все равно! Хоть десять любовниц – ради бога, только меня чтоб не трогал. Как подумаю о сексе, прямо плохо становится.

– С Костиком? Может, тебе тоже надо просто кого-то завести? – хмыкнула Ирма, доставая из букашки «Матиза» трехлитровую упаковку красного вина. Для здоровья, между прочим.

– Да нет, не в этом дело. Вообще не хочу ничего, никакого секса. Никакой любви.

– А что хочешь?

– Смотреть старые советские фильмы и лопать клубнику.

– Дело хорошее, – усмехнулась Ирма. – А мои старики, кстати, именно так и живут. Смотрят сериалы в разных комнатах, ругаются и лопают картошку. Мать освоила тыквенные печенюшки, скармливает их нам тоннами. Мы уже устали их есть, а она все печет и печет.

– Может, я состарилась уже? – задумчиво протянула Светлана.

– Да что ты говоришь?! – возмутилась Ирма. – Тебе вообще сколько? Сорока же даже нет.

– Нет. Но чувство такое, что уже восемьдесят, – прошептала Света, чтобы не услышала пробегающая мимо Олеська. Той, конечно, материны переживания были до лампочки, да и не слушала она ничего. Но береженого Бог бережет.

– Чувство есть, а пенсию не платят. Парадокс, – подвела Ирма итоги. Они рассмеялись и чокнулись дешевыми, старенькими керамическими кружками с вином.

– С ужасом думаю, что буду делать, когда лето кончится. Здесь хоть как-то можно жить, и вопросов никто не задает, – поделилась своими мыслями Светлана.

– Ну, еще два месяца, – успокоила ее Ирма. – А там можно и до октября откосить, тепло же еще в сентябре.

– Кирюшка экзамены сдал, в институт поступает, а я тут, представляешь?! Только звоню, спрашиваю – как ты? А как он может быть, если последние полгода дурью маялся да с нами ругался. Костик говорит – пусть в армию идет.