Читать книгу "Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого - Борис Илизаров"

Что касается единого языка, необходимость которого будто бы отрицает Ленин, то следовало бы заслушать слова Ленина…» После этой рукописной вставки шла уже упоминавшаяся цитата Ленина: «Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное его развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам». После этих слов Сталин от руки вставил заключительную фразу: «Выходит, что уважаемые товарищи исказили взгляды Ленина». На самом же деле это Сталин искажал взгляды своего «учителя». Ленин говорил о том, что единство языка еще только вырабатывается в развивающихся капиталистических обществах, поскольку этого требует единый капиталистический рынок и что капитализм тем самым консолидирует разделенное сословное население феодальных государств в капиталистическую нацию, у которой закладываются свои перегородки. Никакого искажения взглядов Ленина «уважаемые товарищи» не допустили. Напротив, они строго следовали духу ленинской работы «Развитие капитализма в России», откуда и взята эта цитата.

Наконец, перечислив старших классиков, нарочито соблюдая высочайшую скромность и строжайший политический ранжир, Сталин стал объяснять, как следует понимать Сталина: «Ссылаются, наконец, на Сталина. Приводят цитату из Сталина о том, что “буржуазия и ее националистические партии были и остаются в этот период главной руководящей силой таких наций”. Это все правильно. Буржуазия и ее националистическая партия действительно руководят буржуазной культурой, так же как пролетариат и его интернационалистическая партия руководят пролетарской культурой. Но при чем тут национальный язык? (затем исправил на “классовость языка?”. – Б. И.). Разве этим товарищам не известно, что национальный язык есть форма национальной культуры, что национальный язык может обслуживать и буржуазную и социалистическую культуру? Неужели наши товарищи не знакомы с известной формулой марксистов о том, что нынешняя русская, украинская, белорусская и другие культуры являются социалистическими по содержанию и национальными по форме, то есть по языку?»

Для современного читателя переведем «формулу» социалистической многонациональной культуры с языка сталинской эпохи на язык современный: говорим и поем на разных языках, но об одном и том же. Затем Сталин карандашом приписал угрожающе: «Согласны ли они с этой марксистской формулой?»[1119] Своим вопросом вождь окончательно «доказал» – классового языка не существует, а есть язык всенародный.

Очень тщательно проработал заключительные фразы раздела и скорректировал выводы: «Ошибка наших товарищей (зачеркнуто: “при ссылке на Ленина и Сталина”) состоит в том, что они не видят разницы между культурой и (было: “смешивают культуру с”) языком и не понимают, что культура по своему содержанию меняется с каждым новым периодом развития общества, тогда как язык остается в основном тем же языком (было: “без изменения”) в течение нескольких (было: “ряда”) периодов, одинаково обслуживая как новую культуру, так и старую (было: “например, буржуазную культуру так же, как социалистическую культуру”).

Итак:

а) язык, как средство общения, всегда был и остается единым для общества и общим для его членов языком;

б) наличие диалектов и жаргонов не отрицает, а подтверждает (было: “предполагает”) наличие общенародного языка, ответвлениями которого они являются и которому они подчинены;

в) формула о классовости языка есть ошибочная, немарксистская формула (было: “фантазия”)».

В окончательном варианте Сталин вычеркнул заключительную фразу: «Вывод: положение о том, что язык всегда был классовым, что единого общенародного языка не существует, является неправильным, ошибочным»[1120].

Третий удар

Рукописного черновика третьего вопроса: «Каковы характерные признаки языка?» – в архиве Сталина нет. Есть только два машинописных варианта, и оба со следами его работы. Наверху первой страницы первого машинописного варианта сталинской рукой написано: «Все надо проверить – с начало» (так в тексте. – Б. И.)[1121]. В этом разделе речь идет фактически о самом главном, о понятии – что есть язык? Казалось бы, с него и надо было начинать, так как разница между многочисленными лингвистическими направлениями и школами (как и в любой другой науке) сосредоточена именно в области трактовки центрового понятия, то есть предмета исследования. Если представление о языке свести к его грамматическому строю, отодвинув все остальное на второй план, то компаративисты XIX века будут, безусловно, правы, заявляя о медленной исторической эволюции любого языка. Если же во главу угла брать социолингвистические и историко-культурные аспекты, то правоту Марра о революционных семантических взрывах трудно опровергнуть. Как в сталинское, так и в наше время получили мировое признание с десяток научных трактовок понятия и моделей порождения и развития языка от психологических (Лакан), философских (Гуссерль, Кассирер, Мерло-Понти и др.), социологических и до формально-логических и информационно-кибернетических. Но к 50-м годам советская гуманитарная наука была наглухо изолирована от остального мира и под присмотром партийного аппарата вынуждена была вращаться в кругу давно обветшавших идей. Наш же герой, будучи в научном смысле совершенным дилетантом, бесстрашно дал «единственно правильный»: «Ответ. Язык относится к числу общественных явлений, действующих за все время существования общества. Он рождается и развивается с рождением и развитием общества. Он умирает вместе со смертью общества. Вне общества нет языка. Поэтому язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка.

Язык есть средство, орудие, при помощи которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями и добиваются взаимного понимания. Будучи непосредственно связан с мышлением, язык регистрирует и закрепляет в словах и (“в соединении слов”, сначала это было зачеркнуто, а в окончательном варианте восстановлено. – Б. И.) в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека и, таким образом, делает возможным обмен мыслями в человеческом обществе… Следовательно, без языка, понятного для общества и общего для его членов, общество прекращает производство, распадается и перестает существовать, как общество. В этом смысле язык (“есть” – зачеркнуто), будучи орудием общения, является вместе с тем орудием борьбы и развития общества»[1122] и т. д. Сталин, как колдовскую формулу, двенадцать раз (!) повторил связку «язык – общество». Ничего принципиально нового по сравнению с первым разделом статьи ни в плане идей, ни в плане аргументации в этом разделе не найдем. Вновь раз за разом он манипулирует понятием об основном словарном фонде, «куда входят и все корневые слова, как его ядро. Он гораздо менее обширен, чем словарный состав языка, но он живет очень долго, в продолжение веков и дает языку базу для образования новых слов. Словарный состав отражает картину состояния языка: чем богаче и разностороннее словарный состав, тем богаче и развитее язык»[1123]. В первом варианте он несколько раз пытался сформулировать эту мысль, прежде чем остановиться на приведенном тексте. Это лишний раз доказывает, что Сталин самостоятельно формулировал основные положения статьи и сам письменно оформлял не принадлежащие ему соображения. Например, как будто внезапно открывшуюся только ему одному великую истину сообщает (в первом варианте), казалось бы, тривиальное, почерпнутое из обычного словаря или учебника: «Грамматика, грамматический строй языка представляет собрание правил об изменении слов, собрание правил о сочетании слов в предложении и, таким образом, дает человеческим мыслям облечься в материальную языковую оболочку»[1124]. На самом деле именно здесь он попытался скрыто применить открывшуюся только ему истину: «Язык – материя духа». Оказывается, именно грамматика дает «человеческим мыслям облечься в материальную языковую оболочку». Затем, видимо, понимая, что доказать прямую связь между грамматикой и развитием человеческого мышления затруднительно, Сталин зачеркивает текст и на полях пишет: «Не то». Затем тут же на полях и поверх старого текста небрежно, нечетко и с помарками нехотя набрасывает явно взятое из учебника: «Грамматика (морфология, синтаксис) есть собрание правил об изменении слов и сочетании слов в предложении». И тут же добавляет: «Язык получает возможность облечь человеческие мысли в материальную языковую оболочку». После этого перечеркнул ранее написанную фразу «Не то». Значит, теперь добился желаемого. От кого и как «язык получает возможность облечь человеческие мысли в материальную языковую (?) оболочку», непонятно. С небольшой редакторской правкой текст вошел во второй вариант статьи и в публикацию[1125].