Читать книгу "Азиатская Европа - Мурад Аджи"

Появление в Северо-Восточной Европе топонима Русь случайным не назовешь, оно связано с Рустриген. И с колониями Рюриковичей. Вполне возможно, что слово «Русь» есть сокращенная форма «Рустриген».

Крым реагировал на московское восхождение вяло. Он не ожидал от юноши зрелой мудрости и здорового нахальства. Это интеллектуальная элита Орды, обосновавшаяся в Москве еще при Батые, достойно показывала себя, преподнося уроки политики. Она рано или поздно должна была проявить свои природные способности.

Первой против Москвы выступила Казань, где была вторая по численности епархия Русской церкви. Не пожелав идти под ее правящую руку, казанский хан Сафа-Гирей ничего не предлагал взамен, позиция Руси была явно сильнее, на ее стороне стояли Небо и адаты, против которых возражать бессмысленно. Их усиливало и то, что казанская знать жадно смотрела на Москву, желая быстрее переехать сюда, она вела переговоры, на которые был щедр московский царь, раздававший переселенцам титулы и поместья.

Академик В. В. Бартольд приводит любопытные сведения. Оказывается, в Х веке города Булгар и Казань были невзрачными поселениями, составленными в основном из войлочных юрт. Но к XV веку они сделались каменными городами. Не «болгарские сапоги» были там главным предметом торговли, а все-таки рабы, которых отлавливали на Руси и поставляли в Самарканд, Бухару, другие центры работорговли.

Именно работорговля и отсутствие перспективы не устраивали потомственных казанских аристократов, которые отличались философскими исканиями, глубокими духовными знаниями, высокой поэтической и музыкальной культурой, они первыми обратили взор на восходящую Москву. Их интерес был закономерен, прозябать в провинции они не желали.

А юноша-царь не скупился. Он оказался умнее старцев, окружавших и крымского, и казанского хана… Разумеется, разногласия с официальной Казанью неминуемо зашли в тупик, их улаживало войско, продиктовавшее условия московской политики. Удача с тех пор навсегда отвернулась от провинциальной Казани, впрочем, ее там никогда и не было. Увы, по дороге сюда она всегда опаздывает или путает адрес.

То было не просто, но и не так примитивно, как его принято ныне показывать. Велась политика, борьба за власть, ведь «царь» появился и в Казани. Из двух царей остаться должен был один. Иначе не бывает. В 1550 году умер Сафа-Гирей, трон наследовал его двухлетний сын Утамыш-Гирей. Лучшего момента для удара не придумать. Русское войско вел в Казань бывший казанский хан Шах-Али, жаждавший отомстить неоднократно предававшим его мурзам и бекам, переметнувшимся к Сафа-Гирею.

В следующем году татары выдали русскому царю Утамыш-Гирея вместе с матерью, Сююмбике, ставшей женой Шах-Али… Здесь нужен талант Шекспира, чтобы описать трагедию, сокрушившую Казань.

Иван Грозный, которому едва стукнуло двадцать лет, не имел опыта военных походов, без участия татар он никогда бы даже не приблизился к неприступной Казани. Штурм города провели донские татары и провели профессионально, по правилам военной науки, сделав подкоп под городские стены, их взорвали, и, ворвавшись в проломы, наемники закончили свою работу на улицах города…

Как и положено, победителя одни приветствовали, другие ненавидели.

Термин «татары» не исследовал, кажется, только ленивый. Однако за обилием слов обычно скрывают тот факт, что одна из первых письменных его фиксаций — в орхонских надписях — пришлась только на VIII век. То был не этноним, то есть за ним не стоял отдельно взятый народ. Речь шла об орде, либо о хане орды, которого звали Татара, это — весьма распространенное тюркское имя.

Вот почему профессор Н. А. Баскаков полагал, что те же казанские татары не преемники какого-то древнего народа, а бывшие подданные правнука Чингисхана, ордынского хана Татары. Такое объяснение вполне согласуется с тем, что после Смуты и распада Казанской епархии, то есть в XVII веке, в Поволжье утвердился этноним «татары», он относился к русским, не принявшим славянства. Появление этнонимов «крымские татары», «кавказские татары» и другие, видимо, из того же ряда.

Царю в той ситуации ничего не оставалось, как уничтожать противников. Всех. И беспощадно. Он убивал не мусульман, а врагов Москвы. Ислам в Казани исповедовали, может быть, несколько десятков семей, прибывших из Крыма, по одному из источников, их было тридцать. Конечно же не об исламе шла речь с отцами города, когда начались массовые казни. Царь следовал древнему правилу, о котором написано даже в скандинавских сагах: если хочешь победить, иди до конца.

Неприятеля нельзя жалеть, как бы жалок он ни был.

Трупы врагов русские не хоронили, их бросали на плоты и пускали вниз по Волге (Итили), «чтобы всем страшно стало». То отвратительное зрелище тоже было в тюркской традиции, оно без боя повергало других противников Москвы… Психологическая атака.

Следом пала надломленная страхом Астрахань.

До 1556 года русские тюрки не знали горечи поражений, они гуляли по Итили, называя ее «по-русски» Волгой (от тюркского «булга»), громили башкир, чувашей, черемисов, мордву. Всех царь ставил под свою руку, всех объявлял русскими подданными. Большей жестокости здесь, наверное, не видели: волки так не терзали людей. Заживо горели деревни, где слышалось малейшее несогласие с властью русских тюрков… Сурово? Очень сурово. Но по тем правилам жили все. А разве Чингисхан или Карл Великий иначе собирали свои страны?

Границы Московского царства расширились; важно подчеркнуть, то была держава тюрков. Новых тюрков! От Ледовитого океана до Каспийского моря, от восточных границ Прибалтики до Урала. Крупнейшая страна Европы, самая молодая…

Первое поражение русские получили на Кавказе, там, в горах, размещалась Прикаспийская провинция Римской католической церкви, из Рима назначался епископ. То была изолированная территория Дагестана, о которой мало кто знал на Руси. Развивая успех «казанского похода», русские решили разгромить этот оплот Запада. О том мечтала Софья Палеолог, завещавшая свою мечту сыну и внуку… Здесь есть о чем подумать, о чем поспорить, здесь все абсолютно неисследованное.

Каспийская война, не имевшая к покорению Казани ни малейшего отношения, выдала замыслы Ивана Грозного, который, как бабушка и отец, был врагом католичества. Родился таким. Возможно, он мечтал о греческом христианстве, утвердить которое надеялись его воспитатели-греки, шептавшие, что Москва станет Царьградом, возьмет власть над Европой. Возможно, он сожалел об отходе от арианства, очаги которого остались на Руси, на ее севере, в Соловецком и других монастырях, и несли в общество нестабильность. Ведь именно ариане составляли партию противников царя в государстве. Они потянулись после Стоглавого собора к Западу. Допустить их союза с католиками Иван Грозный не мог, все-таки он был дальновидный политик.

Задуманная царем опричнина имела конкретную цель — борьбу с внутренними врагами. Трагедия митрополита Филиппа, сторонника арианства, задушенного опричниками, тому подтверждение, но она не читается как трагедия. Отнюдь. Новое всегда убивало старое, особенно когда это старое готовило смуту.