Читать книгу "Носорог для Папы Римского - Лоуренс Норфолк"

В этом месте он остановился и положил перо. За окном слышались отдаленные городские колокола, возвещавшие окончание торговли, шаги и голоса из ближайшего монастыря. Был тот час, когда отец Йорг, будь он жив, вводил бы послушников в здание капитула для занятий географией. Брат Йорг, поправил он себя. Он так никогда и не привык к этому способу обращения, на котором настаивал приор. Пятью днями ранее, стоя под жарким августовским солнцем над могилой Йорга, он смотрел на плоское серое море и недоумевал, почему приору хотелось быть погребенным в той самой земле, которая принесла ему так много тягот и невзгод. Потому что все и началось с этой земли, понял он, которая подвела его в той же мере, в какой он подвел свою церковь. Неграмотный священник из воллинской церкви, говоривший невнятно, чтобы скрыть свое невежество, пробубнил слова, полагавшиеся ему по обряду — обряду, на котором присутствовали он сам и могильщики. Больше никого. Все началось с этой земли, думал он, но закончилось морем, а также путешествием к этому морю из Рима.

Он вспомнил, как тащил сундук к воротам у пьяцца дель Пополо, вспомнил, как появились те двое, когда он едва не утратил надежду, а затем вспомнил путешествие, которое было россыпью обрывочных впечатлений, связанных между собой холодом. Они присоединялись ко всем, кто готов был вместо платы за проезд выслушивать невероятные рассказы Сальвестро о его приключениях: к компании паломников, возвращавшихся в Трентино, к моравскому печатнику, направлявшемуся в Нюрнберг, ко многим другим по ту сторону гор — возчикам телег, перегонщикам скота, лодочникам. Когда же иного выхода не было, они шли пешком — Сальвестро поддерживал Йорга, а зима, казалось, суровела с каждым шагом в сторону севера. Они добрались до острова накануне дня святого Руперта и обнаружили вместо пролива ледяную пустыню. Оба были уверены — или, по крайней мере, предполагали, — что Сальвестро повернет теперь обратно, но неожиданно бодрый проводник привел их по льду к их церкви. Они с Йоргом стали вместе молиться. Сальвестро развел огонь, а потом вышел, чтобы найти еще дров. Как ему помнилось, то были необычные часы. Что-то от пребывания в чистилище. Они сидели в одиночестве, ожидая возвращения Сальвестро, и обоих медленно озаряла одна и та же догадка. Свет снаружи померк, и когда наступила темнота, они поняли, что, какую бы цель, отличную от их собственной, ни преследовал их проводник, возвращаясь сюда, сейчас она и достигалась.

Но теперь цель Сальвестро ставила его в тупик. В течение многих последовавших лет он полагал, что понял ее, что ему известно, зачем тот вернулся. Или к кому. «Здесь есть тот, кого я ищу, — сказал когда-то Сальвестро. — Или тот, кто ищет меня…» Они тогда выглянули наружу, посмотрев поверх замершего моря, тускло-белого в лунном свете, но когда священник попрощался и оставил его одного у могилы, он решил разыскать того, кто мог бы это подтвердить, — к кому еще на острове мог вернуться Сальвестро? В жилище того человека его с подозрением встретили незнакомые люди, которые объяснили ему, что надо пройти вдоль берега и через березовый лес. Везде жгли костры в честь Крестителя, и никто не работал. Большую часть послеполуденного времени он потратил на то, чтобы найти грязный пруд и ветхий сарай рядом с ним. Но старик, который там обитал, смотрел на него немо, словно животное, и не отвечал на вопросы.

Йорг первым в ту ночь услышал крики. Вдоль берега выстроилась цепь факелов. Он помнил странные очертания и фигуры, образованные на льду замерзшего моря. Факелы держали островитяне, и все они смотрели на море. Сальвестро был на льду и грозил им кулаком. Ханс-Юрген поднял перо.

Церковь монахов Узедома еще стояла в ту ночь, хотя и была сильно повреждена. Не требовалось ни лодок, ни лодочников, потому что вода замерзла и по ней можно было пройти пешком. Два последних монаха не думали, что их проводник пойдет вместе с ними и через лед, коль скоро он доставил их в пределы видимости острова. Много лет тому назад жители здешних мест, пребывая во тьме суеверий, утопили его мать как ведьму. Они боялись ее сына, потому что он был язычником и отличался от них, и было очевидно, что они явятся за ним.

Когда отец Йорг упокоился и священник ушел, пишущему эти строки представилось небесполезным разыскать старика, живущего на острове в одиночестве, ибо они с Сальвестро некогда были друзьями. Сальвестро давал понять, что кто-то на острове ждет его возвращения, вследствие чего пишущий эти строки на протяжении многих лет был уверен, что имелся в виду тот старик, который живет один в рыбном сарае. Эти обстоятельства стали предметом вопросов, заданных старику, но тот сделал вид, что ничего не понимает, хотя бранденбургский выговор мало чем отличается от узедомского, а события той ночи не были столь уж отдаленными.

Он снова прервался. Да, были там люди с факелами, был и Сальвестро: стоя на льду, он обращался к ним, двигая руками. Несмотря на все его усилия, этот образ всегда оставался при нем. Сальвестро не потрясал кулаком: он то ли махал им на прощание, то ли призывал их к себе. Островитяне держали в руках дубинки и серпы и молча ждали его, не осмеливаясь ступить на лед. Он будто насмехался над ними, потому что они, как обычно, боялись моря за мысом Винета, боялись того, что лежало под ним. Боялись Винеты. Крики, которые услышал Йорг, издавал Сальвестро. Он помнил, как долго тогда все смотрели в ту сторону. В конце концов Сальвестро опустил руки. Он повернулся и начал уходить по льду прочь, становясь все меньше и меньше, пока тьма не поглотила его окончательно. Островитяне ждали его всю ночь, как будто, в невежестве своем и предубежденности, думали, что он может снова появиться из тьмы. Он наблюдал и ждал вместе с ними. Но Сальвестро не появился. И Ханс-Юрген не возвращался на остров к тому существу в сарае. Он не знал, как об этом написать.

Теперь церкви монахов Узедома не существует. Возможно, она полностью обрушилась в море, или погрузилась в скудную землю, или просто рассыпалась в пыль, хотя за годы, прошедшие после той ночи, были воздвигнуты несколько домов и поднялись новые крепкие стены из тесаного камня, который глазам пишущего эти строки представляется знакомым. Монахов Узедома больше нет, их последний настоятель и последний приор лежат бок о бок в своих могилах. Да покоятся они в мире, равно как и Сальвестро, где бы он ни лежал. Его народ утонул много лет назад, когда языческий город Винета оторвался от острова и погрузился на дно моря. Именно из этих вод монахи Узедома впервые извлекли Сальвестро, и именно в эти воды он вернулся. Островитяне загнали его на лед, где его одолел холод, или же лед треснул под ним. Теперь только я, Ханс-Юрген, помню о нем. Он был последним в своем роде, точно так же как я — последним в своем. И да будет воспоминание об этом последним из деяний монахов Узедома.

Приложение. Историческая справка

1) Итальянские войны Франции и Испании (конец XV–XVI вв.) велись за господство в Северной Италии. Первая война началась в 1494 г. походом в Италию французского войска во главе с королем Карлом VIII. Оно огнем и мечом прошлось по всему Апеннинскому полуострову, однако закрепиться в Италии французам не удалось. Из первоначально завоеванного Неаполя они были вытеснены совместными усилиями Испании, германского императора, Папы Римского, Венеции и Милана.