Читать книгу "Наследство последнего императора - Николай Волынский"

– Мне кажется, уважаемый профессор абсолютно прав, – сказал Иван Иванович. – Но одновременно, – он бросил многозначительный взгляд на Онтонова, – я хотел бы предостеречь от абсолютизации выводов колчаковского следователя Соколова, высказавшего только одну из версий об обстоятельствах гибели царской семьи. Причем не самую обоснованную.

– Простите, но я, кажется, вас не поняла! – осторожно бросила реплику Куликовская-Романова. – Что значит «одну из версий»? Разве у него были другие, более обоснованные? Вы не считаете доказанным факт расстрела Августейшего Семейства в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге? Вы не верите Соколову?

Иван Иванович вздохнул.

– Многоуважаемая Ольга Николаевна! – сказал он как можно деликатнее. – Наш случай – не вопрос веры. И совсем не важно, что думаю я лично о том же Соколове. И во что верю. Может быть, я верю в то, что Земля стоит на трех китах. Из-за моей веры ее истинное положение в пространстве не изменится. Моя задача намного примитивнее: добыть и проверить факты, а остальное – дело экспертов-аналитиков. Единственное, на что я сейчас хотел бы обратить ваше внимание, – на то, что у следователя Соколова нет ни одного надежного и непосредственного свидетеля расстрела. Одни ему рассказывают о событиях с чужих слов, другие только слышали выстрелы, третьи видели только, как по саду провели группу лиц, похожих на членов семьи Романовых, пятый вообще в ту ночь был смертельно пьян и очнулся только утром…

Онтонов и Куликовская-Романова попытались что-то сказать, но Иван Иванович проявил неожиданное упрямство – не дал им слова:

– Кроме того, – проложил он, – нам не известны все материалы следствия Соколова, а только лишь та часть уголовного дела, которую он успел опубликовать – вот с чем еще надо считаться! И это серьезное обстоятельство. И смерть Соколова – сразу после начала публикации – мне лично кажется очень подозрительной. После кончины Соколова публикации его материалов немедленно прекратились. А ведь успел напечатать едва ли треть того, что имел. Некоторые знающие люди утверждают – не больше четверти! Почему? Есть и другие, весьма странные обстоятельства, которые не может объяснить даже «всезнающая» комиссия Ярова-Немцова. Например, что же все-таки произошло с Алексеем и Анастасией? Но… простите, я несколько забежал вперед, – извинился Иван Иванович. – Мне бы хотелось сейчас попросить нашего уважаемого профессора дать анализ «Записки Юровского», потому что мы знаем, что именно он изучил ее чрезвычайно внимательно и обнаружил то, на что мало кто обратил внимания, в том числе и я…

– Благодарю на добром слове, – ответил Беляев. – Но, боюсь, вы несколько преувеличиваете мои заслуги… Предварительно – несколько замечаний. Имеются серьезные основания считать, что записка написана не Юровским, а «красным профессором» Покровским. И появилась записка после публикации материалов следователя Соколова, откуда кое-что перекочевало в «воспоминания» Юровского…

– Этот факт имеет значение для нас? – спросила Новосильцева. – Мне казалось, для нас важнее не авторство того или иного лица, а достоверность сведений.

– Полагаю, для нас важно все – любая мелочь, – не согласился Беляев. – Мелкая деталь может иногда в один миг разрушить любую, с виду мощную и несокрушимую, гипотезу или теорию. Тем не менее, и я предложил бы ограничить пространство анализа… Итак, «Записка» повествует о двух событиях – расстреле узников и захоронении их тел. Для госкомиссии единственным важным оказался только эпизод захоронения. Давайте и мы пока ограничимся этим эпизодом.

Возражений он не услышал.

– Прошу всех обратиться к тексту, – и он раздал всем копии документа.

ЗАПИСКА ЮРОВСКОГО

«16VII1918 была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержащая приказ об истреблении Романовых. Николая сначала в мае предполагалось судить – но помешало выступление белых.

16-го в 6 часов вечера Филипп Голощекин предписал привести приказ в исполнение. В 12 часов ночи должна была приехать машина для отвоза трупов.

В 6 часов увели мальчика (Леонида Седнева), что очень обеспокоило Романовых и их людей. Приходил доктор Боткин спросить, чем это вызвано. Было объявлено, что дядя мальчика, который был арестован, потом бежал, теперь опять вернулся и хочет увидеть племянника. Мальчик на следующий день был отправлен на родину (кажется, в Тульскую губернию). Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в Ѕ второго. Это отсрочило приведение приказа в исполнение. Тем временем были все приготовления: отобрано 12 человек (в т. ч. 6 латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение, 2 из латышей отказались стрелять в девиц.

Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он всех остальных. Объяснение было дано такое: «Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Романовых их верхнего этажа в нижний». Одевались с Ѕ часа. Внизу была выбрана комната с оштукатуренной деревянной перегородкой (чтобы избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Романовы ни о чем не догадывались. Комендант отправился за ними лично и свел их по лестнице в нижнюю комнату. Николай нес на руках Алексея, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, А.Ф. (Александра Федоровна) спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?» Комендант велел внести два стула. Н(иколай) посадил на один Алексея, на другой села А.Ф. Остальным комендант велел стать в ряд. Тогда позвали команду. Когда вошла команда, комендант сказал Р(омановым), что ввиду того, их родственники в Европе продолжают наступление на советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье. Потом, будто бы опомнившись, обратился к коменданту с вопросом: «Что? Что?» Комендант наскоро повторил и приказал команде готовиться. Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтоб избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько невнятных восклицаний, все длилось несколько секунд. Н. был убит самим комендантом наповал. Затем сразу же умерли А.Ф. и люди Романовых (всего было расстреляно 12 человек: Николай, А.Ф., четыре дочери Татьяна, Ольга, Мария, Анастасия, доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, еще повар[182]и фрейлина, фамилию которой комендант забыл.

Алексей, три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило коменданта, т. к. целили прямо в сердце, удивительно было и то, что пули от наганов отскакивали от чего-то рикошетом и как град прыгали по комнате. Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж. Благодаря всему этому вся процедура, считая «проверку» (щупанье пульса и т. д.) взяла минут двадцать. Потом все стали выносить трупы и укладывать на автомобиль, который был выстлан сукном, чтобы не протекала кровь. Тут начались кражи: пришлось поставить 3 надежных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска (трупы выносили по одному). Под угрозой расстрела все похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т. п.). Коменданту было поручено только привести в исполнение приговор, удаление трупов и т. д. лежало на обязанности т. Ермакова (рабочий Верхне-Исетского завода, партийный товарищ, бывший каторжанин). Он должен был приехать с автомобилем и впущен по условному паролю «трубочист». Опоздание автомобиля внушило коменданту сомнение в аккуратности Ермакова, и комендант решил проверить сам лично всю операцию до конца. Около 3 часов утра выехали на место, которое должен был приготовить Ермаков (за Верхне-Исетским заводом). Сначала предполагалось везти трупы в автомобиле, а от известного пункта на лошадях, т. к. автомобиль дальше пройти не мог. Местом выбранным была заброшенная шахта. Проехав Верхне-Исетский завод, верстах в 5 наткнулись на целый табор человек 25, верховых, в пролетках и т. д. Это были рабочие (члены Совета, исполкома и т. д.), которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: «Что же вы нам их неживыми привезли?» Они думали, что казнь Романовых будет поручена им. Начали перегружать трупы на пролетки, тогда как нужны были телеги. Это было очень неудобно. Сейчас же начали очищать карманы – пришлось тут же пригрозить расстрелом и поставить часовых. Тут обнаружилось, что на Татьяне, Ольге и Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения. Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта.