Читать книгу "Волшебник не в своем уме - Кристофер Сташеф"

Последнее слово выбросило Джанни из забытья, словно ядро из катапульты, глаза его открылись, он приподнялся, сел, но тут же повалился обратно на что-то холодное и липкое. Голова его нестерпимо болела, он не в силах был смотреть на небо, не щурясь. И на этот раз он не увидел над собой милого лица девушки-цыганки. Он не увидел даже не столь приятного для глаз лица Гара.

Гар! Где он? Погиб? Попал в плен? И где он сам, если на то пошло? Джанни, превозмогая боль, привстал и оперся на локоть. С трудом моргая — так это было больно, — он огляделся. Ничего. Кругом только черная грязь под моросящим дождем. Джанни поежился. Он промок до нитки. Нет, ничего, кроме...

Кроме громадного неподвижного тела. Великан лежал, скорчившись, на боку, почти уткнувшись лицом в грязь. Макушку его рассекала глубокая рваная рана. Волосы были залиты запекшейся кровью. Кондотьеры стащили с Гара дублет и штаны, и даже сапоги, и бросили, решив, что он умер.

Страх сковал Джанни, но он пополз по грязи к другу. Боль пульсировала в висках, сил почти не было, но он все же полз. Ему казалось, что он добирался до Гара не меньше часа, хотя их отделяло друг от друга не более нескольких ярдов. Джанни дрожал от пробиравшего до костей холода. Струи дождя больно кололи кожу. Кожу! Джанни осмотрел себя и понял, что кондотьеры раздели и его. На нем остались только подштанники. Они и его бросили, сочтя мертвым. Но почему?

Страшная мысль мелькнула у Джанни. Опираясь на локоть, он поднял другую руку, осторожно пощупал затылок... и отдернул руку: прикосновение к рассеченному затылку вызвало дикую боль. Он был ранен столь же жестоко, сколь и его друг. Удар дубинки оказался слишком силен.

Чересчур силен! Джанни с удвоенным пылом поспешил к Гару, его толкал вперед страх за друга и за себя самого. Если он мертв, то Джанни остался один-одинешенек в этих диких краях!

Но вот пальцы Джанни легли на горло Гара. Минуту, долгую, мучительную минуту он ждал и наконец почувствовал, как пульсирует кровь в сонной артерии. Джанни со вздохом облегчения упал на мокрую землю рядом с Гаром. Он очнется, он оправится, он не бросит его одного под этим леденящим дождем.

Но дождь был такой холодный, великан мог простудиться, нужно было чем-то укрыть его, согреть. Джанни в отчаянии огляделся по сторонам. Нет, кондотьеры не оставили ничего, ни единой тряпки...

Но у дороги виднелась горка скошенной травы.

Изнемогая от слабости и боли, Джанни ползком преодолел несколько футов до стожка и только тут понял, что возвращаться с горсткой сена смысла не имеет. Постаравшись забыть о дикой боли в голове, он заставил себя подняться на колени, набрал охапку сена и вернулся к Гару, передвигаясь на коленях и опираясь на свободную руку.

Джанни набросал сена на плечи и грудь великана, мысленно сокрушаясь: вряд ли ему удастся согреть Гара. Джанни припал к плечу друга, добавил еще несколько горсток сена...

И тут веки Гара дрогнули, он скривился от боли и чуть-чуть приоткрыл глаза.

Джанни замер, глядя на него. Он страшился поверить в удачу. Но Гар действительно мало-помалу приходил в себя. Вот он поднял слабую руку, коснулся макушки и громко вскрикнул от боли при прикосновении к открытой ране. Джанни взял его за руку и успокаивающе проговорил:

— Тихо, тихо, не трогай! Пусть подживет, затянется! Все будет хорошо, но надо подождать.

Гара забило в ознобе.

— Давай-ка... — Джанни потянул друга за руку. Медленно-медленно Гар приподнялся, сел и, с трудом моргая, огляделся по сторонам.

— Тебя стукнули по голове, — объяснил Джанни. — И бросили, решили, что ты мертв. И меня тоже бросили. Нас обоих бросили, не подумали, что мы живы.

— Мы? — непонимающе переспросил Гар. В душу Джанни закралось страшное подозрение, но постаравшись не думать о худшем, он сказал:

— Мы. Я, Джанни Браккалезе, и ты, Гар.

— Брок? — нахмурился Гар, ухватившись за один слог, да и тот, видно, недослышал. — Ка... Что за Брок?

Джанни в смятении смотрел на друга. Не желая верить в то, чего он так страшился, он терпеливо проговорил:

— Не Брок. Джанни. — Он указал на себя, потом легонько коснулся пальцем груди друга и сказал: — Гар.

— Гар. — Великан сдвинул брови, поднял руку, медленно поднес ее к груди. — Гар, — повторил он, развернул руку, коснулся указательным пальцем груди Джанни. — Кто?

— Дж... — Джанни вовремя спохватился, поняв наконец, что стряслось с Гаром. Из-за полученного удара великан повредился умом. Значит, ему нельзя доверять, иначе он может назвать Стилетам настоящее имя Джанни. — Джорджио, — сказал он. Называть Гара «Ленни» было уже поздно. Он свое истинное имя-то с трудом запомнил, а что уж говорить о вымышленном! — А ты — Гар.

— Гар, — повторил бедняга, потратив немало сил, чтобы сосредоточиться и забыть о боли. Он снова коснулся груди, затем ткнул указательным пальцем в грудь Джанни. — Джорджио.

— Верно. — Джанни кивнул и тут же пожалел об этом из-за острой боли. — Правильно.

Он оперся о плечо Гара и поднялся на ноги. В глазах у него потемнело, и он бы непременно упал, если бы великан не обхватил его лодыжки и не помог удержаться на ногах. Как только головокружение прошло, Джанни наклонился и протянул другу руку, всей душой уповая на то, что в итоге они оба не распластаются в грязи.

— Пойдем. Тут нам нельзя оставаться. Могут прийти солдаты.

— Солдаты? — Гар с трудом поднялся на ноги. Джанни поддержал его. Великан тяжело дышал. Он покачнулся, но Джанни не дал ему упасть. Выпрямившись, Гар судорожно вдохнул, борясь с дурнотой, и обернулся к Джанни. — Са-да-ты?

Джанни стало нестерпимо жаль друга.

— Плохие люди. Побили Гара. — «Проклятие! — думал он. — Получается, что я разговариваю с ним, как с пятилетним ребенком!»

Но так оно и было — по крайней мере сейчас. Умом Гар уподобился ребенку. Слава Богу, это не навсегда.

— Пойдем. — Джанни взял друга под руку, развернул и потянул за собой. Гар послушно пошел за ним, покорно, как и следовало пятилетнему мальчику...

Нет. Еще более покорно. Он шел, словно кастрированный бык, которому совершенно все равно, куда идти — лишь бы кормили.

Нужно было найти еды. Но сначала Джанни надо было увести Гара подальше отсюда. Место было опасное. Кондотьеры могли вернуться, чтобы подстеречь другой торговый караван. А могли явиться горцы, дабы поживиться тем, что осталось после набега кондотьеров. Джанни повел Гара прочь. Ему нестерпимо хотелось, чтобы великан протестовал, спорил с ним, чтобы он хоть как-нибудь показал, что у него до сих пор есть разум.

Но Гар молчал.

Глава 7

Тянулся долгий мучительный вечер. Каждая мышца Джанни, каждый его нерв молили о том, чтобы он лег и больше не вставал. Но он не мог послушаться. Его толкал вперед неудержимый страх, гнал прочь от залитой кровью мокрой грязной дороги, где он чуть не лишился жизни, где чуть не убили его друга, который теперь плелся, опершись на его руку — неуклюже, словно полусонный, только-только вставший после спячки медведь. Чувство обреченности владело Джанни, и как он ни старался, он не в силах был избавиться от убежденности в том, что они с Гаром погибнут здесь, в этих диких безлюдных горах, замерзшие и одинокие. Да, конечно, может быть, они найдут помощь, но вероятность этого была так мала...