Читать книгу "Буковски. Меньше, чем ничто - Дмитрий Хаустов"

Может быть, в этом – и только в этом – отношении роман «Голливуд» можно признать показательным и симптоматичным.

* * *

Как это следует из тональности «Голливуда», Буковски в конце своей перенасыщенной жизни сильно расслабился. Он не мог писать так же бойко, как раньше. Ему всё труднее было пить. Публичность отходила на второй план. И даже редкие эксцессы не сбивали этого ведущего настроения. Среди подобных эксцессов отметим крупную ссору с Линдой, которая привела к их расставанию на непродолжительный срок.

Барбе Шрёдер, режиссер «Пьяни», помимо их основного проекта снимал также Bukowski Tapes – серию видеоинтервью с писателем. На одном из этих интервью запечатлена знаменитая сцена ссоры Буковски и Линды. Писатель был сильно пьян и явно не в духе. Они сидели на диване у себя дома, и речь как-то зашла об их отношениях. Буковски стал выражать свои недовольства, припоминать старые обиды. Линда держалась довольно тактично и старалась не задевать раздраженного Хэнка, но ему было достаточно и единого слова, сказанного поперек. В какой-то момент он взорвался и скинул Линду ногами с дивана с криками: «Ты ебаная блядь! Ты сука! Кто ты думаешь я такой? Ты говно!» – и прочее в том же духе. Линда поднялась с пола и ушла в свою комнату. Это было в январе 1985 года. Но этот эксцесс был единичным. В том же 1985 году, в августе, Буковски и Линда наконец-то поженились. Шафером был Джон Мартин.

Буковски оставалось жить еще 9 лет, за которые он успел выпустить несколько стихотворных сборников (последний прижизненный сборник назывался The Last Night of the Earth Poems, он вышел в 1992 году) и романы «Голливуд» (1988) и «Макулатура» (1994). Вскоре после окончания первого из них Буковски почувствовал резкое ухудшение самочувствия. У него держалась высокая температура, он терял в весе, чувствовал себя постоянно уставшим и не мог работать. После обследования выяснилось, что у него туберкулез.

На самом деле предсмертные болезни Буковски – одна тяжелее другой – проявлялись друг за другом без остановки. У него была катаракта, затем, в 1993-м, у него диагностировали лейкемию. Он проходил курс химиотерапии, стал стремительно лысеть и был вынужден всюду носить шапку. Он бросил пить и курить, перешел на зеленый чай и прочие продукты по части Линды и Мехера Бабы. Он даже пробовал практики аюрведы, трансцендентальную медитацию, но помогало это мало. Вскоре, после непродолжительной ремиссии, болезнь перешла в более тяжелую форму. Всё это было уже слишком сложно вынести. В стихотворении Cancer Буковски пишет:

«наполовину нигде одинокий в рушащейся башне из своей самости

павший в этот темнейший час

последняя ставка проиграна

когда я достиг

костяной тишины»[51].

Генри Чарльз Буковски умер 9 марта 1994 года. Ему было 73. Это была чертовски яркая жизнь, стоящая того, чтобы ее прожить – и не переставать смеяться до последнего. И было бы странно, если бы этот писатель не попытался высмеять смерть – физическую и литературную – в самом последнем своем произведении, намеренно пренебрежительном и дурашливом, так, чтобы всем было видно: так, ничего особенного не происходит, просто очередное чтиво.

* * *

Последний – и, таким образом, предсмертный – роман Буковски по первому приближению может слегка шокировать, настолько он не похож на все остальные. Ни тебе любимого Генри Чинаски (о нем упоминается лишь один раз и в сторону), ни тебе пьянок на поэтических чтениях, ни тебе, представьте себе, е**и – кажется, что читаешь какого-то другого автора. Вместо всего излюбленного и привычного перед нами странная пародия на дешевый детективный нуар, только с мистикой, фантастикой и прочим блек-джеком. Впрочем, после нескольких страниц становится ясно, что это своеобразная аллегория: посвящение плохой литературе, главный герой по имени Никки Билейн (очевидно, Микки Спилейн), конечно, частный детектив и непременно неудачник, его загадочная клиентка Леди Смерть, разыскивающая в Голливуде «живого» Луи-Фердинанда Селина…

В конце своего творческого пути Буковски задумал метароман о литературе, исполненный без особого пафоса в его фирменном минималистическом стиле. Читать это произведение первым или вообще в отрыве от других книг Буковски едва ли разумно, оно раскрывается только в большом контексте жизни, суждений и творчества нашего автора, сложенных в целостную картину.

К примеру, герою звонит некий Джон Бартон и просит разыскать Красного Воробья, что бы это ни значило. За поимку наниматель предлагает платить сыщику по 100 долларов в месяц до конца его, сыщика, жизни. Мы уже знаем, что владелец издательства Black Sparrow (то есть владелец Черного Воробья) Джон Мартин действительно договорился с Буковски о выплатах в размере 100 долларов ежемесячно и до конца его, Буковски, жизни, если писатель обязуется передавать издателю всю свою писанину, какого бы качества оная ни оказалась (вскоре ставка выросла до 300 долларов, а к концу жизни писателя составляла уже все 500 – это не считая, конечно, процента с продаж). Таким образом, перед нами автобиографическая аллюзия.

А вот другой пример. В кабинет к сыщику вваливаются двое громил, они выбивают долги для одного бандита, а зовут их Фанте и Данте. То, что Буковски назвал двух эпизодических проходимцев именем одного из величайших литераторов в истории и именем одного второстепенного и полузабытого автора, по совместительству кумира своей юности (с которым они, кстати говоря, успели познакомиться незадолго до смерти Фанте в 1983 году), многое говорит о его отношении к западному литературному канону и демонстрирует его собственную вкусовую строптивость. Незначительные, как проходной анекдот, Фанте и Данте быстро испаряются из повествования. Просто два призрака из макулатуры.

Конечно, всё это чистое хулиганство и балаган для собственного развлечения. Буковски знал, что жить ему осталось совсем недолго, что все свои ставки он давно сделал и всё, что было ему сказать, уже сказал. Теперь ему нет никакой необходимости лезть из кожи вон и пытаться сделать прощальный шедевр вроде какого-нибудь неподъемного Finnegans Wake (не говоря уж о том, что он бы и не смог, и не захотел). Напротив, Буковски в последний раз измывается над литературными общими местами: вместо предсмертного opus magnum он выдает намеренно плохой, очень глупый и вместе с тем очень забавный роман, если читать его со всеми оговорками. Стоит расценивать это как последнюю шутку состарившегося юмориста, не более. (Впрочем, оговорюсь: расценивать его стоит конечно же как угодно. Возможно, я многое в нем не понял – и собственное бессилие свожу к голой авторской шутке. Поправьте меня, если я ошибаюсь.)