Читать книгу "Чужие берега - Сергей Протасов"

Но он по-прежнему стрелял вдогонку эсминцам, хотя и не точно. Должно быть, его тоже раскачивало достаточно сильным в этом месте течением. Несмотря на множество накрытий, добиться попаданий японским артиллеристам так и не удалось, а вскоре их и вовсе заставили замолчать снаряды нашего крейсера, быстро настигшего свою обездвиженную цель.

Когда обогнули южную оконечность Хикошимы, в нескольких милях впереди слева по курсу даже без бинокля стало возможно разглядеть множество пароходов, стоявших у причалов и на якоре в акватории порта, за островком Ганрюдзима. Поначалу они сливались в сплошную стену серых и черных корпусов, труб, надстроек и густой лес мачт. Флагов видно не было, но по хризантемам на трубах и обвесах мостиков и нарисованным у форштевней глазам дракона было ясно, что если не все, то по крайней мере подавляющее большинство судов японские. Некоторые были под парами, вяло дымя из труб.

Когда подошли к Ганрюдзиме, чуть выше по проливу на его противоположном берегу открылся еще более плотно заставленный пароходами рейд Модзи. К этому времени слева уже была видна вся акватория порта Симоносеки. Оттуда с двух небольших пароходов, стоявших рядом с плавучим доком почти в самом проливе между Хикошимой и Ганрюдзимой, часто замигал сигнальный фонарь, запрашивая позывные. Вероятно, это был вооруженный дозор или что-то в этом роде, охранявшее непосредственно порт, и расположенные за высокой коробкой плавучего дока портовые мастерские. Поднятых на эсминцах Андреевских флагов оттуда, по-видимому, еще не разглядели.

Матусевич приказал ответить, что нуждается в помощи, и продолжил движение, увеличивая скорость и приготовив минные аппараты к выстрелу, начав разворачивать их влево. По мере приближения наши флаги все же узнали. К тому же повернутые минные аппараты не оставили у японцев сомнений, кто перед ними. Но появления русских кораблей, да еще так быстро после начала стрельбы с той стороны Хикошимы, здесь явно не ожидали. Возможно, поэтому огонь открыли с некоторым опозданием. Первые выстрелы прозвучали, только когда эсминцы уже вышли на траверз брандвахты, оказавшись в удобной для стрельбы минами позиции.

Сначала отстреливались только эти два судна из своих девяностомиллиметровых пушек, стоявших на баке. Но потом почти с каждого транспорта захлопали такие же или малокалиберные скорострельные пушки. Стрельба быстро усиливалась, но была не точной. Десятки всплесков окружили истребители, державшиеся середины пролива. Но при всей своей внешней эффектности эта мешанина вздыбленной снарядами воды только мешала наводчикам. Попаданий было всего три, и те мелкими снарядами без ущерба для боеспособности.

Разорвать дистанцию и прижаться к противоположному берегу Матусевич не решился, так как предполагал там наличие пушек, охранявших подходы к Модзи. К тому же от дальнего берега было бы затруднительно контролировать акваторию порта Симоносеки, а эта задача была первоочередной в боевом приказе. Миноносники открыли ответный огонь из орудий и пулеметов, а в каждый из дозорных пароходов выпустили по одной мине.

Дистанция была небольшой, а условия для стрельбы оптимальными. Но то ли из-за спешки, то ли из-за сильного течения в проливе они обе прошли мимо, никого не задев. Также благополучно они миновали громаду дока, после чего пропали из вида где-то за его высокими стенами. Ущерб от нашего артиллерийского огня, хотя и точного, также был незначительным и не повлиял заметным образом на боеспособность охраны порта.

Не сбавляя скорости, эсминцы прошли мимо Ганрюдзимы, а потом и забитого судами рейда, обстреляв показавшийся из-за дока буксир и выпустив еще три торпеды в два парохода, имевших возможность дать ход, судя по дыму из труб. Опасаясь задерживаться в столь враждебно встретившем его Симоносеки, Матусевич хотел таким образом обезопасить фарватер от возможных попыток его перекрытия путем затопления чего-либо достаточно крупного.

Однако при наводке аппаратов под огнем, видимо, был взят неверный прицел или все же снова не учли снос от течения. Из трех торпед в назначенные им цели попала лишь одна, и та, угодив под самую корму, не взорвалась, просто ударившись о перо руля и затонув позади своей жертвы. Две другие поразили транспорт, стоявший на якоре рядом, чуть выше по проливу. От их взрывов пароход начал быстро тонуть.

В него точно никто не целился, но вынужденно начатая эвакуация команды мгновенно перекинулась на соседние суда. Скоро уже все остальные транспорты начали спуск шлюпок. Сопротивление в Симоносеки оказалось явно сломленным. Стрельба хотя еще и не стихла, но стала совершенно неуправляемой.

За кормой снова показался «Жемчуг», которому можно было передать охрану фарватера в порту Симоносеки от его хозяев. На него ратьером передали сведения о месте стоянки брандвахты, предупредив также, что почти все пароходы вооружены. Эсминцам нужно было спешить, чтобы не дать японцам шанса перегородить канал дальше в самом узком месте, обозначенном на трофейных картах как Хаятомо-но-Сэто у мыса Мекари. Совсем рядом, чуть ниже по проливу на восточном берегу, был порт Модзи.

Стоявшие там суда с мостиков и палуб эсминцев было видно очень хорошо. В отличие от Симоносеки, оттуда не стреляли. Это вызывало некоторую тревогу, поскольку казалось противоестественным. На всякий случай, артиллерией носовых плутонгов и правого борта прочесали высокие борта и надстройки быстро оказавшейся в зоне досягаемости справа по курсу пароходной шеренги.

Никакого шевеления в порту, даже после начала обстрела, видно не было. Хотя кто-то в дальнем ряду довольно сильно дымил, явно находясь под парами. Только когда входные створы Модзи уже уходили за корму, в одном из промежутков длинного ряда транспортов и десятков мелких судов, стоявших в довольно небольшой гавани почти борт к борту, показался нос парохода средних размеров, уверенно двигавшегося на пересечку курса миноносцев. Но он опоздал. Догнать Матусевича никаких шансов не было. С его высокого бака вдогонку ухнула стодвадцатка.

Снаряд упал с перелетом. В ответ часто захлопали кормовые трехдюймовки и дробно затрещали «максимки», осыпая противника своей мелочевкой без особого эффекта. По крайней мере, заставить замолчать пушку не удалось, и менее чем через полминуты она бухнула снова. Снаряд лег уже ближе, но все еще с перелетом. Маневрировать в самой узкой части пролива даже миноносцам было сложно, и они вынужденно убегали за мыс под огнем, вытянув свой строй почти в струну.

Третий и четвертый снаряды легли уже в промежутках между миноносцами непосредственно в их колонне, когда головные начали ворочать вправо, за спасительный мыс Мекари, где японец не сможет их достать. Но прежде чем вышли из-под огня, часто бывшая пушка выпустила еще семь снарядов.

Дистанция была небольшой, и первые промахи японцев объяснялись, вероятно, исключительно нервозностью расчета. Потом они вполне реабилитировались. «Грозный» получил попадание в носовой кубрик, где загорелись вещи команды, а осколками пробило обшивку, в том числе и ниже ватерлинии. Еще один снаряд разорвался под самым бортом напротив второй кочегарки, что вызвало течь в угольной яме, но поскольку угля в ней было уже не много, ее удалось быстро заделать. На «Бодром» осколками от близкого разрыва пробило сходной тамбур в офицерские жилые помещения и заклинило носовой минный аппарат. Троих матросов ранило, одного убило. Серьезнее всех пострадал «Блестящий». Угодивший в его правый борт стодвадцатимиллиметровый снаряд пробил обшивку между 34-м и 35-м шпангоутами под самой палубой, прошел наискосок узкую угольную яму правого борта первой кочегарки и разорвался, ударившись в ее носовую переборку. От взрыва пострадало оборудование котельного отделения, что вынудило почти сразу вывести из действия котел, аварийно сбросив давление в нем. Истекая паром и сбавляя ход, эсминец с большим трудом смог уйти из-под огня.