Читать книгу "Ловушка для вершителя судьбы - Олег Рой"

– А что ты будешь делать дальше, Алеша? – прошептала Вероника, прижимаясь к нему теплым родным телом. – Продолжишь заниматься иномарками? Или вернешься к книгам?

Вопрос жены был вполне логичным. Общий бизнес резко пошел в гору именно после вступления в него Алексея. До этого дела у Борьки тоже шли неплохо, но о такой прибыли, которую принесла им эта весна, он в одиночку и помыслить не мог. А Алеше оставалось только удивляться самому себе. Он всегда считал себя человеком исключительно творческим, никак не склонным к предпринимательству, и с некоторым недоумением смотрел на знакомых, которые в последние годы все, как один, кинулись приватизировать организации, открывать собственные палатки, ездить «челноками» в Польшу или Турцию, торговать на рынках и Вернисаже. Сам он был максимально далек от этого и, если бы не болезнь сына, вряд ли ввязался бы во что-то подобное. Но, как известно, в жизни нередко случается, что человек вынужден неожиданно для самого себя свернуть со знакомого и привычного пути на новую, неизведанную дорогу. Других вариантов у него нет – судьба их просто не оставляет. Потом, конечно, оказывается, что все к лучшему… Хотя кто ж его знает? «Что было бы, если бы», для него навсегда останется тайной – как говорят умные люди, история не имеет сослагательного наклонения.

Именно так произошло и с Алексеем. Он приступал к новому делу с некоторой опаской, но на удивление быстро втянулся и почувствовал себя как рыба в воде. Времени прошло всего ничего – а он уже отлично разбирался в автомобилях, научился грамотно и аргументированно говорить с продавцами там, убеждая сбрасывать цену, и находить особенный подход к каждому конкретному покупателю здесь. Все эти способности вдруг проснулись неожиданно для Алексея. Борис был в восторге от такого талантливого помощника-компаньона; общие планы на будущее рисовались самыми радужными.

– Все будет хорошо, – бодро заявлял Алеша жене. – Отдохну до осени и снова впрягусь. Я работаю на себя, Ника, и сам устанавливаю себе график. Я впервые свободен, понимаешь?

– Не понимаю. Разве когда ты работал над своими книгами и статьями, ты не был свободен? – удивлялась супруга.

Он не знал, что ответить. Наверное, с точки зрения рабочего графика, писательский труд действительно ничем бы его не ограничивал. Теоретически можно было бы точно так же уволиться из журнала, но жить не за счет продажи машин, а на гонорары. Но чувствовал бы он себя при этом свободным? Такой простой вопрос ставил его в тупик.

Алексей снова и снова сравнивал свою теперешнюю жизнь с недавним существованием, пытаясь найти ответ. И с удивлением понимал – в прошлом чувства свободы у него не было. Тогда его не покидало странное ощущение пусть приятной, но все же обязанности. А сейчас, на новой работе, несмотря на большие нагрузки и усталость, он всем доволен и чувствует себя совершенно независимым. Ни от кого и ни от чего.

Частенько знакомые и просто случайные люди интересовались у него, когда ожидается выход следующей книги. Для кого-то этот вопрос был не более чем данью вежливости, элементом светской беседы, но находились и такие, кому творчество Ранцова действительно нравилось, и желание прочесть его новое произведение было искренним.

– Право, не знаю, – отвечал Алеша. – Сейчас мне не до этого. Нужно кормить семью. Возможно, когда-нибудь…

– Мы ждем, – предупреждали почитатели таланта и любезные доброжелатели.

Эти разговоры и радовали, и раздражали одновременно.

– Ты признанный писатель, – шептал Алексею неведомый голос. – Сейчас ты уже достаточно известен и имеешь шанс стать знаменитым. Только не останавливайся. Пиши. Твори. Создавай новые миры.

– Но я не хочу, – сопротивлялось что-то внутри его. – Мне нравится моя теперешняя жизнь.

– Как ты можешь не хотеть! – возмущался голос. – Это ведь твое предназначение. Столько людей ждет твою новую книгу!

– Разве я родился для того, чтобы оправдать чьи-то ожидания? И обязан до конца жизни играть роль сочинителя только потому, что мне повезло больше, чем другим, чьи рукописи, возможно более достойные, так и не увидели свет?

– Не будь неблагодарным. Кому многое дано, с того многое спросится. Всему виной твоя лень.

– Лень? Но я работаю сутками, – оправдывался Алеша неведомо перед кем.

– Эту возню с перегонкой и продажей машин ты называешь работой? Не будь глупцом! Не меняй жизнь избранного на существование заурядного трудяги. Что после тебя останется в веках? Ржавые железки? – настаивал невидимый собеседник.

Подобные диалоги с самим собой повторялись с пугающей регулярностью. Еще недавно получалось их игнорировать, поскольку работа забирала его целиком, занимая мысли, силы и время. Даже во время длительных перегонов из страны в страну во время многочасовых бдений за рулем Алеша чаще думал о вещах куда более актуальных – о продавцах, таможне, будущих покупателях, и прежде всего о том, как избежать опасности – ведь их с Борькой дело было сопряжено с самого разного рода риском, включая рэкет и столкновения с вооруженными бандитами. Какие уж тут душевные метания!

Но здесь, в Акулове, сомнения буквально обрушились на него.

Алексей вспомнил, как сидел когда-то ночами в поисках яркого образа, пронзительного слова, как радовался каждой интересной находке, как пытался разгадать для себя секрет простых по форме и таких недосягаемых по глубине вечных книг. Взять, к примеру, Чехова: нет у него закрученных сюжетов, все просто, даже буднично; и слова герои говорят обыкновенные, такое можно услышать по сто раз на дню; ты знаешь, что сейчас скажет Душечка и что ответит ей антрепренер Кукин. Так отчего же, черт возьми, хочется все время перечитывать и перечитывать и «Душечку», и «Дом с мезонином», и «Крыжовник»?! Отчего не устаешь восторгаться этой, казалось бы, уже набившей оскомину картиной лунной ночи, которую классик передал с помощью всего лишь двух штрихов – тени от мельничного жернова да блеска осколка бутылочного стекла?

На пыльных книжных полках деревенского дома отыскался старенький томик рассказов Антона Павловича. Алеша с упоением перечитал его несколько раз. Потом съездил в Москву, прошелся по книжным и букинистическим магазинам и вернулся с тяжеленной спортивной сумкой, где были Диккенс и Мериме, Гашек и Хемингуэй, Бунин и Набоков. Старые, потрепанные издания и новенькие, хрустящие при открывании, книги стали важной частью этого упоительного лета.

«Я не просто читаю и получаю удовольствие, – точно оправдывался перед кем-то Алексей. – Я учусь писать. У кого еще учиться, как не у великих? Вот закончу «Дар» и примусь за собственный новый роман».

Но желание «учиться» было настолько сильнее желания творить, что, в конце концов, Алеша перестал обманываться, сказав себе, что он на отдыхе с семьей, а карьера писателя может немного подождать. И с чистой совестью углубился в чтение. Однако несколько дней безмятежного счастья снова сменились легким беспокойством.

«А ведь я могу сейчас не бездельничать, а хотя бы заняться накоплением материала для очередной книги, – размышлял он, – сколько тут, в деревне, интересных типажей… Да и сама жизнь в последнее время подбрасывает сюжет за сюжетом: за такие лакомые кусочки надо хвататься двумя руками!» Но дни шли за днями, недели за неделями… Промчался месяц, завершался второй. И ни одна строчка не родилась из-под пера писателя.