Читать книгу "Маркитант Его Величества - Виталий Гладкий"

Однако всё это его не интересовало (за исключением пороховых погребов). Не волновали Юрека и красоты природы, блиставшей под солнцем множеством оттенков бирюзового, зелёного, голубого, жёлтого и коричневого цветов. С крепостной башни хорошо было видно место слияния Савы с Дунаем, изобиловавшее водоворотами. А остров, с которого турки обстреливали город во время осады Белграда (с той далёкой поры там остались несколько старинных орудий в виде памятника и янычарское кладбище), просматривался во всех деталях.

Множество парусных кораблей разных размеров и рыбацких лодок в знойной тишине летнего дня навевали идиллическое настроение. Но к потрясающей, созданной природой и отчасти человеческими руками картине, которая могла впечатлить любого художника, Кульчицкий остался равнодушным.

Юрек лихорадочно запоминал количество орудий на артиллерийских площадках верхней и нижней крепостей. Его ум в данный момент напоминал счётное устройство, которое он предложил Младену Анастасиевичу использовать в работе, приятно удивив этим и обрадовав купца. Тому приходилось ворочать большими суммами, а все подсчёты он вёл на дорогой бумаге. Это было мучительно долго, да и бумагу потом приходилось выбрасывать.

На родине Юрека устройство называлось «дощаный счёт». Оно представляло собой ящик, внутри которого были натянуты верёвочки с нанизанными на них сливовыми косточками. В Белграде Юрек усовершенствовал «дощаный счёт», применив вместо косточек красиво обточенные местными умельцами деревянные пуговицы, а чтобы они легче двигались, натянул не верёвочки, а бычьи жилы.

Щёлк, щёлк, щёлк... Каждый щелчок деревянной пуговицы в голове — одно орудие. А ещё нужно определить его калибр и где оно расположено. Хорошо хоть Гусейн-паша не мешал Юреку «любоваться» прекрасными видами; он наслаждался отменным вкусом мальвазии, прищёлкивая языком от удовольствия. Слуга принёс на башню кальян, куда вместе с табаком добавил немного гашиша, и комендант Калемегдана кейфовал, прикрыв веки, и не обращал никакого внимания на Юрека, который, к его радости, вино почти не пил, а больше налегал на кофе. Ведь с чашечкой кофе куда как удобней ходить туда-сюда по башне, нежели с кубком мальвазии, тем более, что вино следует пить вместе с гостеприимным хозяином, дабы его не обидеть...

Вечером того же дня Юрек и Младен Анастасиевич закрылись в кабинете купца. Перед ними на подставке находился кусок белого шёлка, натянутый на рамку. На нём был нарисован план крепости со всеми строениями, и серб, повинуясь указаниям Кульчицкого, аккуратно наносил на туго натянутый шёлковый лоскут условные обозначения орудий, новых пороховых погребов, янычарских казарм и вообще, всего того, что не было указано на плане, подкрепляя значки краткими описаниями мелким убористым почерком. Иногда Юрек, чтобы лучше вспоминалось, закрывал глаза, и тогда Калемегдан появлялся перед его внутренним взором, будто нарисованный.

— Уф! — закончив писать, с удовлетворением выдохнул сербский купец и помахал в воздухе изрядно натруженной кистью правой руки. — Да уж, работёнка... Надеюсь, ты ничего не забыл и не перепутал?

— Обижаете...

— Ну-ну, не бери близко к сердцу, это я так... Должен сказать, память у тебя потрясающая. Это я, кстати, заметил ещё в Истанбуле...

При этих словах Младен Анастасиевич с хитрецой улыбнулся. «Приятно осознавать, что моя личность — не залежалый товар, и стоит тех денег, что ты на меня потратил», — с горькой иронией подумал Юрек. От большого нервного напряжения он сильно устал. И теперь желал только одного — как можно быстрее добраться до своей постели. Ему даже есть не хотелось, хотя после вина и кофе, выпитых вместе с Гусейн-пашой, во рту не было ни крошки. Он нёс свои сведения к Младену Анастасиевичу, словно полный кубок вина, боясь расплескать его по дороге; только об этом Юрек и думал остаток дня, а о еде просто забыл.

Тем временем Младен Анастасиевич достал из шкафа кафтан и сказал:

— Примерь.

Без лишних вопросов Юрек надел кафтан, который оказался ему впору, — будто его шили на заказ. Впрочем, так оно, видимо, и было, в чём Кульчицкий вскоре убедился, когда Младен Анастасиевич начал зашивать в подкладку шёлковый лоскут с планом.

— Так надёжней, — сказал серб, перекусывая нитку. — Бумагу могут найти, а шёлковый лоскут вряд ли. Просто не догадаются.

— Ну и зачем всё это? — спросил Юрек.

— Чтобы ты мог получить остальные десять дукатов. Дело нужно довести до конца. Завтра, с утра, отправишься по указанному адресу и передашь этот план нашему человеку. Понятно?

— Более чем...

Юрек тяжело вздохнул; вот напасть! Кем только ему не доводилось быть в своей жизни, а теперь его, ко всему прочему, заставили заниматься ещё и шпионским ремеслом. Что ж, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Большие деньги так просто не даются, уж это Юрек точно знал. Так чему удивляться?

«За деньги, потраченные на мой выкуп, Младен Анастасиевич выдавит из меня всё, что только возможно, — подумал Кульчицкий. — Хорошо бы осталась шкура да кости. Купец и благодетель — два разных понятия...»

Он совершенно не сомневался, что новое задание опаснее предыдущего.

Глава 6
Поморы

Высунув от усердия кончик языка, Алексашка старательно делал записи в амбарной книге. Отцу стукнула в голову мысль пересчитать товары в лавке, а кто может это исполнить лучше родного сына? На приказчиков и лавочных сидельцев в этом деле надёжа малая; народ они, конечно, честной, но деньги кого хочешь собьют с толку. А в торговле грамотный учёт — первое дело.

Почерк у Алексашки не ахти, корявый, да и не мастер он пером водить по бумаге, а писать нужно разборчиво, иначе отец заругает. Касаемо купеческого дела Демьян Онисимович строг, спуску не даст даже родному сыну. Вот Алексашка и старался:

«...Охабенек, зуфь[36] зелена, на нём 14 пуговок, невелики, серебряны, золочены. Цена 2 рубля с полтиною.

Охабенек, зуфь вишнёва. Цена 2 рубля.

Ормячок тонкой, на нём 12 пуговок, серебряны, золочены, половинчаты. Цена 2 рубля.

Ормячишко тонкой, нашивка хамянна. Цена полтина.

Кафтан холодной, камка[37] рудожолта, нашивка серебряна в 12 местах. Цена 3 рубля с полтиною.

Кафтан холодной, камочка лазорева, нашивка золотная, на ней 13 пуговок. Цена 2 рубля.

Полукафтанье тёплое, камочка лазорева на куницах, нашивка — шёлк червчат с золотом, ожерелье — отлас зелен, гладкой. Цена 5 рублей.

Зипун, камка рудожолта, нашивка серебряна, подкладка лазорева, крашенина. Цена 2 рубля.

Кушак турецкой, шёлк, червчат с золотом. Цена 2 рубля».