Читать книгу "Сладкая горечь - Стефани Данлер"

– Зачем говорить гадости? Давайте будем честны. Уверена, она очень милая девушка, но слишком красивая, чтобы тут работать. У нее никогда не получится.

Джейк у меня за спиной. Я почувствовала присутствие как перемену температуры на несколько градусов, покалывание.

– Именно это мы говорили о тебе, – произнес он мне в шею.

– Благословенный месяц, а? – произнесла Симона, завороженно застыв над ящиком лисичек. Они были припорошены землей, комочки земли льнули к ее пальцам.

Да, лучезарные сентябрьские дни. В послеполуденные часы свет становился переливчатым, сознание и зрение прояснялись, мир казался прекрасным и целостным. В этом счастливом свете люди неспешно бродили по фермерскому рынку, держа в руках бумажные пакеты со сливами, выискивая последние шелковистые початки кукурузы, удлиненные лавандовые баклажаны с тонкой кожицей. Сам воздух вибрировал, как скрипичная струна.

– Я по дождям на прошлой неделе поняла. Просто поняла. Только посмотри на них!

Она протянула мне гриб. Все знание начинается с обоняния – и я вдохнула. Улыбнувшись, она вытерла мне кончик носа, и я придвинулась к ней ближе. Симона не спешит, не в запарке, не недоступная. Сосредоточенная морщинка между бровей разгладилась. Ее интерес ощущался как теплая струя в холодном ручье.

– Знаешь, я подобрала для тебя стопку книг, включая «Винный атлас», за которым ты вечно бегаешь в офис. Можешь взять мой старый, тебе взаправду стоит иметь такой дома. Я давно собиралась их принести, но, может, ты зайдешь ко мне. Ведь ты иногда в выходные дни бываешь в Ист-Виллидж?

Я снова поежилась, вспомнив, как она застала меня с Уиллом.

– С радостью. Когда скажешь.

– И тебе пора открыть бутылку вина.

– Не для гостей!

Мне представилось, что меня сталкивают за борт, Симона с ножом у меня за спиной, море черное, бурное, бездонное.

– Бог мой, нет! Не для гостей. Мы можем попрактиковаться сегодня после закрытия.

Среди прочих на кухне имелся низкий белый холодильник, который почему-то называли «сырный ларь». На нем, как правило, стояло блюдо с сырами дня. Крапчатые оранжевые кружки, пепельные пирамидки, ломти, синеватыми прожилками – их оставляли раздышаться под проволочным колпаком. Взяв лопатку с деревянной ручкой, Симона щедро зачерпнула. Я оглянулась по сторонам, не поймают ли нас, но – о чудо! – на кухне было пусто. А Симона юркнула за угол и вернулась с гроздью винограда. Его аромат – как ария или соло, все остальные запахи разом поблекли.

– Выплюнь косточки.

Она выплюнула две черные косточки себе в ладонь. Я свои уже раскусила, они были горькие и танинные.

– В моей не было.

– Один из трех фруктов, эндемичных для Северной Америки, – узнаваемый мускат-конкорд. Великая ирония нашей страны заключается в том, что мы выращиваем лучший столовый виноград в мире, а приличное вино изготовить не умеем. Артуро?

Мимо проходил посудомойщик с проволочной корзиной коктейльных шейкеров, джиггеров и ситечек.

– Артуро, ты не мог бы попросить Джейка заварить мне ассам. Он знает, как я пью. Спасибо.

Улыбнувшись, Артуро ей подмигнул. Это он когда-то рявкнул на меня, когда я спросила, куда складывать перерабатываемые отбросы. Я не заметила, как пришел Джейк – может, он просто появлялся, когда нужно было заварить Симоне чай? Вероятно, сама мысль отразилась у меня на лице.

– Ты тоже хотела?

Я покачала головой, хотя мне очень хотелось, чтобы Джейк заварил мне чай так, как я пью.

– Э… как хочешь. Знаешь, что такое изобилие?

Снова покачав головой, я оторвала от грозди еще виноградину.

– Тебя учили жить как заключенная. Не трогай, не прикасайся, не доверяй. Тебя учили, что все вещи в мире лишь ущербные отражения, что они не достойны такого же внимания, как мир духовный. Шокирует, да? И тем не менее мир изобилен. Если будешь вкладывать в него, он станет возвращать сторицей.

– Что вкладывать?

Она намазала немного сыра на крекер, кивнула с полным ртом.

– Свое внимание, разумеется.

– Ок.

Я внимательней присмотрелась к сыру, к виноградинам. Виноградины покрывал серый налет, в сыре – прожилки плесени – и все это следы стихий, которые из создали. Распахнулись двери кухни. Джейк не только сам заварил чай, но и сам принес.

– Один ассам, – провозгласил он.

Он заварил его в высоком стакане для воды и осветлил молоком.

– Спасибо, милый.

Оглядев разложенную Симоной еду, он усмехнулся, взял виноградину.

– Идет урок? – спросил он, переводя взгляд с Симоны на меня.

– Просто болтаем, – небрежно отмахнулась она.

– Болтаем под камамбер. – Он выплюнул косточки мне под ноги на пол. – Я бы этому не доверял, новенькая.

– Разве тебе не нужно быть на рабочем месте, любовь моя?

– Думаю, мне нужно остаться тут и защитить новенькую. У нее уже развилось пристрастие к устрицам. Еще десять минут с тобой, и она станет цитировать Пруста и потребует к «семейному» икры.

У меня сердце остановилось. Я-то считала те устрицы «нашими». Но Симона пропустила слова Джейка мимо ушей – или вид сделала. На лице у нее было то же довольное выражение, с каким она принимала комплименты гостей в конце ужина. А Джейк словно бы вообще ничего не боялся. Я и представить себе не могла, чтобы кто-то еще в ресторане рискнул бы над ней подшучивать.

– Мне не нужна защита, – сказала я вдруг. Глупо. По какой-то причине мне хотелось доказать лояльность. Они повернулись ко мне, и я съежилась. – Иногда мне кажется, вы родственники или вроде того.

В ответ – одна и та же скупая улыбка с поджатыми губами. Но во взгляде Симоны – она словно бы примеряла Джейка на роль потенциального родственника – я заметила проблеск обожания. Он мелькнул и тут же канул снова, но был таким явным, словно химический состав проверили лакмусовой бумажкой. Я десятки раз видела такое в баре. Ничего сестринского в нем не было.

– Когда-то давным-давно, – сказал он.

– Наши семьи дружили, – добавила она.

– Она была девочкой с соседнего двора по соседству…

– О боже, Джейк…

– А стала моей опекуншей…

– Я очень даже милостива…

– И вездесущая, всемогущая…

– Да, это та еще ноша…

– И теперь у меня классический случай стокгольмского синдрома.

Оба рассмеялись, и смех был не просто личным, он исключал меня, отталкивал, мне ни за что не понять, над чем они смеются. А потом Джейк вдруг развернулся и ушел. Посмотрев на меня, Симона отщипнула еще виноградину.

– На чем мы остановились?