Читать книгу "Своя на чужой территории - Людмила Феррис"

Но и Погудин был не лыком шит – не зря столько лет играл лейтенанта полиции – и фальшь почувствовал мгновенно.

– А почему следователю не отдала? Зачем тебе этот головняк, Анастасия?!

– Я забочусь о репутации нашего сериала! – не собиралась сдаваться без боя Капцова. – Ты сам знаешь, какой Алик был! Он компромат на коллег собирал и продавал. На все ради «жареного» был готов! Мало ли, что могло остаться в телефоне. Знаешь, сколько на наших ребят может грязи вылиться? Алик ведь подлый был.

– Тебе лучше знать – ты с ним любовь крутила, – хмыкнул Алексей.

– Любовь? – Глаза девушки наполнились слезами. – С чего ты взял? Это так, минутное помрачение. Я еле отвязалась от него!

И тут она поняла, что наступил самый подходящий момент для объяснений с Алексеем. Но необходим был творческий подход: умолчать о большем, рассказать о меньшем, представить себя в выгодном свете, воспоминания не ворошить, на возможность новых отношений слишком явно не намекать. Все выводы Погудин сделает сам, но повлиять на его решение можно и нужно.

– У нас были очень короткие отношения. Алик – не герой моего романа.

– Да черт с твоим героем, – разозлился Алексей.

Ерунда какая-то! Вся съемочная группа с неудовольствием наблюдала за их отношениями. Вернее, за тем, как Анастасия бегала за этим подонком. Что только в этом Цареве женщины находили? Ему, Алексею, не понять. А вот про подлость оператора он знал наверняка. Может, хороший оператор, способный строго выверить композицию кадра, и не обязан быть порядочным человеком, но Погудину было противно. А телефон?! Хотя Настя права: Алик мог с помощью телефона копить компромат на коллег.

– У нас с Царевым давно все в прошлом, – вела свою игру Настя.

– Понятно, раз он убит! – с издевкой сказал Погудин. – Не ты его убила? Месть за муку разбитого сердца? Или «не доставайся же ты никому»? Как-то так?

– Я? Как ты можешь! Идиотские шутки! Расстались мы давно и по моей инициативе. И про телефон я тебе правду сказала. Могу прямо сейчас сдать следователю.

– Да ладно, Насть, не обижайся. А в личную жизнь коллег я не лезу, – примирительно сказал Алексей. И добавил про себя: «В отличие от остальных», под «остальными» подразумевая Алика Царева.

Тут он вспомнил, как Царев появился на съемочной площадке. В сериал Алика привел Ким Васютин. Усольцев не возражал, поскольку прежнего оператора переманили большим гонораром в другой проект, а снимать сериал на одну камеру – просто безумие. Алик Царев приглядывался к коллективу недолго и вскоре почувствовал себя главным. Васютин, не любивший конфликтов и выяснения отношений, сразу отошел на второй план, пытался быть незаметным. Алик начал диктовать операторскую политику на площадке. И делал иногда это бесцеремонно и нагло, будто он тут самый главный: это его кино, его идея, его женщины. Он совсем не деликатничал с актерами, если надо было хорошо снять сцену, запросто мог нахамить или грубо обругать: «Ах, мы устали! Тогда бросайте эту работу к чертовой матери и идите за прилавок, торговать. Там дублей делать не надо!» Съемки одной и той же сцены могли продолжаться практически бесконечно, пока Алик не решал, что снял тот самый – идеальный дубль.

Но с камерой Царек был на «ты». У него была особая творческая манера, свой взгляд на цветокоррекцию и освещение, он ловко схватывал характерные детали, и это, несомненно, помогало лучше увидеть сущность персонажей и придать глубокий смысл даже самым банальным сценам. В значительной степени именно благодаря Алику и его перфекционизму, сериал выгодно отличался от своих «мыльных» собратьев.

А вскоре выяснилось, что у Алика было еще одно «увлечение» – он собирал компромат на известных актеров, знакомых и незнакомых, и пристраивал по своим каналам в газеты и журналы. Имел с этого неплохой доход. Слушок невзначай пустил Ким Васютин, недовольный диктаторскими замашками Царька. Ким ничего не утверждал, но намекал, будто его знакомые видели, как Алик делал фотографии на закрытом кинопоказе и на артистической тусовке, а потом фото появились на первых полосах желтых изданий.

Слухов вокруг личной жизни любого актера предостаточно, особенно если сам актер не склонен к публичности. Но люди любят читать о своих кумирах, особенно об их разочарованиях и поражениях. Спрос на небылицы и скандалы существует всегда. В конкурентной индустрии шоу-бизнеса нужна постоянная подпитка интереса к творческим персонам. Иногда информация специально выдумывается, авторы «сенсаций» ссылаются на несуществующие источники, лишь бы привлечь внимание недалекого читателя. А уж если источник образовался настоящий и поставляемые им сведения (как в случае с Царевым) правдивы!.. Людям нравится информация скандально-легкомысленного толка, а беспринципная пишущая братия этому только рада – одурманивание духовно небогатого читателя приносит легкие деньги.

Впрочем, слух, запущенный Васютиным, так и остался слухом. Алик никогда не проявлял особого интереса к актерам сериала. Ну а многочисленные романы… так женскому сердцу не прикажешь, при виде мужчины с харизмой глаза у тружениц киноиндустрии так и загорались.

В последние полгода Алексей Погудин, неожиданно для себя самого, сблизился с Царевым. У Алика в операторской всегда был припрятан коньяк с хорошей закуской, а главное, он умел внимательно слушать собеседника, что для творческого человека большая редкость. Однажды, в конце трудного съемочного дня (позже Погудин понял, что Алик специально выбирал момент), оператор предложил поговорить. Алексей согласился, хотя разговаривать ему и не хотелось. Настроение было премерзкое, будто его окатили помоями, сегодняшний эпизод «не шел», сцена разваливалась – заученные слова, которых было совсем немного, звучали глупо, интонации не удавались, жесты были мертвыми, искусственными и вызывали в нем отвращение. Это чувствовал и режиссер, назвавший игру Алексея соплями.

Алексей не возражал, ибо Усольцев был прав во всем. Он так устал от своего персонажа – бравого лейтенанта Прокудина! Устал жить в двух реальностях, в каждой из которых у него были разные походка, темп шагов, жесты, мимика и выражение лица. Похожие, очень похожие, но все же разные. Погудину давно хотелось новых ролей, свежих впечатлений, творческого развития, в конце концов. Он слишком засиделся в этом проекте, стал заложником одной роли, и скоро режиссеры вообще перестанут видеть в нем кого-то еще, кроме отважного служителя закона. Однако предложение Царева заставило Алексея мигом забыть обо всех переживаниях.

– Слушай, у тебя ведь папаша известным актером был?

– Был да сплыл, – мрачно буркнул Погудин, упоминание об отце расстроило его еще больше.

– А раз так… он же общался с интересными людьми, многое может рассказать и про себя, и про других.

– Ты к чему клонишь?

– Уговорил бы папашу с журналистами встретиться, по душам поговорить.

– А-а-а-а, на «жареное» потянуло? Сплетнями интересуешься?

– Разве плохо? Про него вспомнят, кто забыл, опять же деньжонок старику подкинут.