Читать книгу "Президент пропал - Джеймс Паттерсон"

Для нее – может быть. Сидя в розовом кресле в спальне Мэнди, я стараюсь не шевелиться, пока она колдует с карандашом для подводки над моими бровями. Справа от меня – туалетный столик, заставленный разнообразной косметикой, бутылочками и кисточками, пудреницами и тюбиками с кремами, баночками всевозможных цветов. Больше похоже на гримерную в павильоне, где снимают фильм категории «В» про зомби или вампиров.

– Только не делай из меня Граучо Маркса[17], – прошу я.

– Нет-нет, – отвечает Мэнди. – Хотя… – Она тянется в сторону и показывает мне очки Граучо Маркса с накладными бровями и усами.

Когда Рейчел стало по-настоящему плохо, ей не хотелось вызывать жалость. И она придумала целый ритуал. Когда к нам приходили друзья, я предупреждал их: Рейчел сегодня сама не своя. Входя в комнату, они видели ее в кровати и в очках Граучо Маркса или с клоунским носом. Или в маске Ричарда Никсона. Хохотали все.

Вот такая была моя Рейчел. Всегда волновалась не за себя, а за других.

Пока я совсем не потерялся в воспоминаниях, Мэнди приводит меня в чувство:

– В общем, за брови не переживай, я только сделаю их чуть гуще. Даже не представляешь, как меняют внешность глаза и брови…

Не вставая с кресла, она отъезжает в нем немного назад и осматривает меня.

– Если честно, одной твоей щетины-бороды почти достаточно. Какая же она рыжая! Словно ненатуральная. Может, тебе и волосы в тон покрасить?

– Еще чего!

Мэнди качает головой, не отрывая взгляда от моего лица, словно оно – некий лабораторный образец.

– Коротковаты волосы, ничего особенного не придумаешь, – бормочет она себе под нос. – Сменить зачес с правого на левый? Или вообще убрать его и опустить челку на лоб…

– Может, бейсболку надеть? – предлагаю.

– О! – Мэнди отстраняется. – Отличная идея. У тебя есть?

– Да. – Достаю из сумки и надеваю на голову кепку с символикой бейсбольной команды «Вашингтон нейшнлс».

– Соскучился по былой славе?.. Итак, у нас есть борода, красная бейсболка, брови и… Ключевой элемент – глаза, – наконец говорит Мэнди, показывая на себе. Потом вздыхает. – Я твоих глаз не узнала.

– В каком смысле?

– После смерти Рейчел взгляд у тебя изменился. Совсем другой стал… – Она выныривает из задумчивости. – Прости. Давай-ка подберем очки. Ты ведь очки не носишь?

– Только для чтения.

– Подожди. – Мэнди отходит к шкафу и возвращается с бархатной шкатулкой прямоугольной формы. Открывает, а под крышкой – десятки пар разных очков. Каждая покоится в небольшом фиксаторе.

– Боже…

– Позаимствовала у Джейми. Когда снимали сиквел «Лондона» в прошлом году. На Рождество выйдет на экраны.

– Слышал, слышал… Поздравляю.

– В общем, сказала Стивену, что это – последний. Роо́дни так и норовил облапать меня, еле отбилась.

Мэнди вручает мне очки в коричневой роговой оправе. Надеваю их.

– Пф-ф! – фыркает она. – Держи эти.

Пробую другие.

– Нет, давай эти.

– Я не пытаюсь выиграть конкурс красоты, – говорю.

– Это тебе определенно не грозит, милый, поверь, – совершенно без эмоций комментирует Мэнди. – На вот. – Дает мне очередную пару.

На сей раз она выбрала очки в роговой оправе, оттенок которой ближе к рыжевато-коричневому.

– Другое дело!

Я кривлюсь.

– Ты же светленький, Джон, светло-каштановые волосы и светлая кожа. Очки и борода акцентируют цвет.

Встаю и подхожу к зеркалу над туалетным столиком.

– А ты схуднул, – замечает Мэнди. – Хотя и прежде-то лишним весом не отличался.

Гляжу на свое отражение: вроде бы и остался прежним, но в то же время ясно, как Мэнди меня обработала. Бейсболка, очки и борода. В жизни не подумал бы, что брови, если увеличить их объем, способны так изменить внешность. И никакая Секретная служба не нужна. Никто меня теперь не узнает.

– Знаешь, Джон, не надо держаться за прошлое. Тебе всего пятьдесят. Она хотела, чтобы ты жил дальше. Даже слово с меня взя…

Мэнди умолкает, не договорив. Лицо розовеет, глаза влажно поблескивают.

– Рейчел и с тобой об этом говорила?

Она кивает, положив руку на грудь. Ждет, пока улягутся нахлынувшие чувства.

– Прямо так и сказала: «Смотри, чтобы Джон не провел остаток жизни в одиночестве из-за какого-то там неуместного чувства верности».

Я судорожно втягиваю воздух. Слова «какое-то там неуместное чувство верности» Рейчел не раз произносила при мне. Она словно вернулась к нам, в эту комнату: я буквально ощущаю ее дыхание, вижу, как она стоит передо мной, наклонив голову, – значит, хочет сказать что-то важное. На правой щеке у нее ямочка, в уголках глаз – смеховые морщинки…

В последний день она держала меня за руку. От обезболивающих голос Рейчел звучал совсем слабо и сонно, но ей хватило сил, чтобы напоследок сжать пальцы. «Дай слово, Джонатан, что ты найдешь себе еще кого-нибудь…»

– Я что хочу сказать, – хрипловато произносит Мэнди. – Рано или поздно всем пора возвращаться в строй. Это любому понятно, нет нужды стесняться. Не обязательно изменять внешность, когда собираешься на свидание.

Слегка опешив, напоминаю себе: Мэнди понятия не имеет о происходящем. Само собой, она решила, что я иду на встречу с дамой – и не хочу, чтобы нас застукали международные СМИ.

– Ты ведь на свидание собрался? – Ее идеальные брови задумчиво сходятся над переносицей. Если не на свидание, то куда? Зачем президенту сбегать из своей резиденции и расхаживать инкогнито, да еще без охраны?

Нельзя позволять воображению Мэнди разгуляться.

– Да, я кое с кем встречаюсь.

Мэнди ждет продолжения и, не дождавшись, слегка поджимает губы. Впрочем, после смерти Рейчел она мягка со мной и допытываться не станет.

Гляжу на часы. Президенты ведь не опаздывают, а задерживаются. И их терпеливо ждут. Только не сегодня.

– Мне пора, – говорю.

Глава 19

На грузовом лифте спускаюсь и выхожу в переулок. Машина на месте. Еду к Капитолийскому холму и паркуюсь на углу Седьмой улицы и Норт-Кэролайн-авеню, оставив ключи работнику стоянки, – тот даже не смотрит мне в лицо.

Смешиваюсь с толпой. Люди смеются, шумно радуются весне и вечеру пятницы; в оживленном жилом квартале окна ресторанов и баров открыты настежь, из колонок вырываются звуки поп-музыки.