Читать книгу "Лента Мёбиуса - Франк Тилье"

Они с Сильвией прошли сквозь просторные аркады вдоль цветущего сада. На квадратную зеленую лужайку лился яркий свет, в котором сквозили холодные оттенки, отливающие синевой, как свет в операционном блоке. Пара остановилась перед табло с указателями: амфитеатры, Хирургическая академия, Институт врачебной подготовки…

– Нам туда, – сказал Стефан, указав пальцем на название «Музей патологической анатомии Дюпюитрена».

– Тебе знакомо это место?

– Абсолютно незнакомо.

– А должно бы. Не слишком отличается от твоей Страны Тьмы… Куда ни глянешь – всюду монстры.

– Сожалею. Я бывал во многих музеях, но вот в этом не приходилось, могу гарантировать.

Они молча пошли дальше, он впереди, она за ним. И тут Стефан вспомнил другую надпись.

– Университет Марии Кюри… Джон Лейн, он же Эктор Арье, живет на улице Марии Кюри. Странно, правда? Оба места, как-то связанных с моими видениями, носят имя Марии Кюри.

– Куда бы ты ни поехал, везде найдешь улицу Марии Кюри. Надеюсь, ты не принялся снова за свои совпадения.

Она легонько толкнула его локтем:

– А я все еще нравлюсь. Студент, что шел нам навстречу…

– Это тот брюнет с горящими глазами?

– Он самый. Он дважды на меня обернулся.

– Если ты видела, как он обернулся, значит сама оборачивалась.

– Ревнуешь?

– Вовсе нет.

– Пошли. А ведь раньше сказал бы «да».

Стук их шагов по цементным плитам пола затихал. Они прошли мимо статуи в белом балахоне, изображающей Смерть: что ни говори, а медики обладали весьма своеобразным чувством юмора. И Сильвия, в который уже раз, спросила себя, зачем она пришла сюда, в это напыщенное, леденящее душу место. Под табличкой «Музей Дюпюитрена» виднелась самая обыкновенная деревянная дверь, а сбоку от двери была пришпилена афиша: «Выставка, посвященная Джону Меррику и фиброматозу[24]. Открыта со 2 апреля по 31 мая 2007 года».

– Джон Меррик… Джон Лейн…

– Джон Фицджеральд Кеннеди, Джон Малкович, Джон Леннон… Хочешь, еще наберу?

Стефан не стал настаивать и толкнул тяжелую дверь. Выставка была открыта для посетителей. Они заплатили по пять евро за вход. Как и следовало ожидать, в ранний послеполуденный час по залам этого мрачного места, посвященного монстрам, бродили всего два-три студента.

– В 16:00 будет демонстрация документального фильма, не вышедшего при жизни Джона Меррика, – «Человек-слон», – пояснил служитель музея, молодой парень в белой рубашке.

– Мы пришли не затем, чтобы смотреть документальный фильм, – сухо заметила Сильвия.

– Жаль. В фильме очень хорошо показаны две важнейшие вещи. Во-первых, тот факт, что природа, обделив этого человека, дала ему выдающийся интеллект. И во-вторых, монстров из людей делает не болезнь, а общество.

Ашиль Дельсар, как было обозначено у него на беджике, протянул каждому по билету. Стефан сразу же принялся разглядывать свой билет и нервно вертеть его в руках:

– Смотри! Точно такой, как я видел во сне! Желтый, со штампом музея Дюпюитрена! Не может быть!

– Ты же сам сказал: этого не может быть.

Сильвия снова подошла к хранителю, который раскладывал какие-то фотографии:

– Скажите, пожалуйста, вы видели когда-нибудь вот этого человека, моего спутника?

Парень в белой рубашке вгляделся в Стефана и пожал плечами:

– Я здесь работаю всего два года, а музей посещает много народу. Особенным успехом пользуется выставка «Человек-слон».

– Да, об этом все говорят.

– А ваш спутник не может сам вам это сказать?

– Благодарю вас… э-э… месье Дельсар.

Стефан подошел к служителю и краем глаза взглянул на фото.

– Сиамские близнецы-пигопаги[25], – с интересом констатировал он. – Срослись в области таза и позвоночного столба.

Ашиль Дельсар посмотрел на него с любопытством, он был явно заинтригован:

– А вы, как я вижу, заметно осведомлены.

Стефан улыбнулся и указал пальцем на другой снимок:

– Девочка с четырьмя ногами и четырьмя руками? Сдаюсь, не знаю.

– Она родилась в 2005 году и страдает очень редким заболеванием – ишиопагией[26]. Я в прошлом ездил в Индию, в Бишар, деревню, где она родилась, чтобы ее увидеть.

– Но ведь это же очень далеко.

– Зато оно того стоило. Обитатели деревни считают, что девочка – реинкарнация богини плодородия Лакшми. Ее так и назвали.

Сильвия вздохнула и потянула Стефана за руку:

– Если я мешаю, ты скажи. Ну, что мы сейчас делаем?

– На твой выбор.

– Ладно… Ну почему, с тех пор как мы познакомились, ты вечно тянешь меня в какие-то странные места?

– Мне всегда нравились странные места.

– Лично я предпочитаю Венецию.

– В монстрах переплетается скандальное с непристойным, сочетается несочетаемое, соединяются контрасты. Они меня притягивают, и тебя тоже, хочешь ты этого или нет.

– До чертиков умная тирада. Кто тебя на нее вдохновил?

– Да вот то самое, что сейчас перед нами.

Они вошли в зал со множеством стеллажей, где за стеклами витрин дряхлели сотни фрагментов скелетов и восковых моделей частей тел. Сильвия подошла, закрыв рот рукой. Все это вызывало гораздо большее отвращение, чем муляжи Стефана, потому что здесь почти все было по-настоящему. Все говорило о людях, некогда живших и страдавших от совершенно конкретных болезней. Она повернула голову к подборке деформированных челюстей. Муляжи из гипса, из дерева и из воска представляли патологии с непроизносимыми названиями. Там стоял и полный скелет человека, больного сифилитическим остеопериоститом[27]. Берцовые кости у него по форме напоминали лезвия сабли. Дальше шли проявления костного сифилиса, глиоматозные[28] кисты, деформации таза в результате родовой травмы, туберкулез костей и суставов, хронические остеомиелиты, неправильно сросшиеся кости, пульсирующие остеосаркомы. Все, что природа создала явно в ужасе, все насилие над живой плотью было собрано здесь, в музее Дюпюитрена.