Читать книгу "Предложение, от которого не отказываются… - Ирина Градова"

Алла вовсе не пришла в восторг, когда начальство поручило ей это неприятное дело. Она подозревала, что и самому начальству оно не по душе, но, видать, у Гальперина нашлись друзья на самом верху. Она не знала покойника лично, но по Питеру ходили слухи о его беспринципности и безжалостности. Одно имя Гальперина вызывало испарину у разводящихся мужей и жен, если он выступал не на их стороне. Покинутые женщины пачками приходили в студии ток-шоу в надежде повлиять на сложившуюся не в их пользу ситуацию. Напрасно — Гальперин работал чисто, но грязными методами. Алла слышала, что он не гнушался шантажа, использовал подставных лиц и лжесвидетелей, лишь бы выиграть дело. Он подкупал работников органов опеки, соседей и воспитателей в детских садах. Он платил психологам, обрабатывающим детей таким образом, чтобы у судей не оставалось сомнений в том, что родная мать — ехидна, а папа — единственное на свете существо, желающее им добра. Из-за этого Алла, будучи женщиной, заочно ненавидела Гальперина. И именно ей выпало разбираться в обстоятельствах его смерти! Алла успела наизусть выучить краткую справку о личности адвоката. Ее помощница Юля сильно удивилась, когда начальница попросила подготовить документ, который обычно требуется только в случаях доказанных преступлений. Алла не сомневалась в естественности причин ухода из жизни Гальперина, однако, прочтя материалы Юли, призадумалась. Два покушения, лишь по чистой случайности не увенчавшихся успехом, кое-что да значат! Тем не менее представить, что кто-то из персонала больницы мог намеренно нанести вред тяжелобольному человеку, сложно. Но ведь существовали и другие возможности — к примеру, тайное проникновение в палату наемного убийцы. Только вот в подобных случаях используется пистолет с глушителем или нож, на крайний случай, а на теле Гальперина не обнаружено следов насилия… Нет, определенно, начальство перестраховывается!

Беседа с главврачом не являлась необходимостью — по крайней мере до тех пор, пока нет отчета патологоанатома, но Алла привыкла подходить к любой проблеме тщательно. Помимо прочего, ей хотелось услышать мнение Муратова о Князеве.

Наконец, секретарша пригласила ее в кабинет. Алла оправила блузку и толкнула дверь в вотчину главного врача больницы. Секретарша с сожалением проводила грузную фигуру глазами, думая: «Надо же, красивая баба, а так распустилась!» Сама она была болезненно худощавой миниатюрной блондинкой: грузный Муратов предпочитал стройных женщин.

Алла любила угадывать характер человека по его внешности. Муратов не понравился ей настолько же сильно, насколько понравился Князев. Тучный краснолицый мужчина с глубокими залысинами на лбу, мясистым носом и угреватой кожей, он не производил впечатления человека, ведущего правильный образ жизни. В отличие от поджарого, спортивного зава ТОН. Гиппократ писал, что врач обязан выглядеть здоровым и своим видом доказывать пациентам, что его рекомендации непременно приведут к выздоровлению. Если бы главврач, как Князев, вздумал давать Алле советы в отношении ее здоровья, она вряд ли отнеслась бы к ним серьезно, принимая во внимание его лишний вес и явные признаки гипертонии.

С первых же слов главного стало ясно, что он терпеть не может Князева, но старается это скрывать, не зная, как сказанное им повлияет на его собственную судьбу. Обычная ситуация, когда, с одной стороны, очень хочется нагадить неприятному тебе персонажу, но страшно задеть себя, ведь Князев — его подчиненный!

— Ума не приложу, что тут следователю из Комитета делать! — качал массивной головой главный, одновременно постукивая толстыми пальцами по деревянной столешнице. Алла машинально отметила, что по сравнению с муратовским кабинет Князева напоминает монашескую келью: главврач не поскупился потратить больничные деньги на собственный комфорт. Мебель — сплошь кожаная, стол и шкафы — из натурального дерева, да и письменные приборы, включающие два бронзовых пресс-папье в форме орлиных голов, стоят недешево.

— Не стану скрывать, — продолжал между тем Муратов, — ТОН — одно из самых проблемных отделений больницы…

— В самом деле? — перебила Алла. — А я вот слышала, что туда очередь стоит из плановых больных. Говорят, хирурги работают хорошие, буквально людей на ноги ставят!

— Это да… У них ведь… у нас то есть самая современная техника. Знаете, как трудно выбивать новую аппаратуру?

— Могу представить, — сочувственно кивнула Алла. — Но кадры, разве они — не самое главное?

— Ну кадры, кадры… При предыдущем главвраче, понимаете, завы распустились!

— В смысле?

— Много воли он им давал.

— И Князев «распустился»?

— Да нет, думаю, он всегда такой был. Авторитетов не признает, субординацию не соблюдает…

— Но хирург хороший?

На лице главного отразилась такая очевидная борьба с самим собой, что Алла едва не прыснула.

— Да, — нехотя выдавил, наконец, Муратов, — хирург он классный. Потому и терплю его! — не смог не подпустить он ложку дегтя. — Понатащил в отделение гастарбайтеров разных… Вы в курсе, кто был лечащим врачом Гальперина? Чангминг Ли… или Ли Чангминг — у них там черт ногу сломит с этими именами!

— Китаец?

— А еще у него есть девица из Пакистана, представляете?

— Ну, надеюсь, они все имеют медицинские дипломы? И по-русски понимают?

— Да они у нас учились, в Питере. Но я не об этом: зачем, спрашивается, заморачиваться с документами, паспортами, визами, когда можно взять местных ребят?

— Может, потому, что эти лучше? — рискнула предположить Алла.

— А больнице — лишний геморрой, простите за образность! Проверки разные, бумажки, налоговая и эмиграционная службы… Все ему, Князеву, по-своему сделать надо!

— Вы считаете, Гальперин мог умереть из-за того, что иностранный лечащий врач что-то недопонял или допустил халатность?

— О, я… это не… — Снова нешуточная внутренняя борьба. — Не думаю, что пациент скончался из-за чьей-то халатности. Вы в курсе его диагноза?

— Да, тяжелый случай.

— Ему оставалось от силы месяца два.

— Откуда вы знаете?

— Я лишь оцениваю диагноз, который Гальперин не скрывал. Не повезло мужику!

— Да уж, — снова кивнула Алла. — Умирать от рака — и упасть с лестницы!

— Если спросите меня, я бы хотел умереть дома, в своей постели, а не в больничной койке.

— Согласна. Скажите, он был ходячий?

— Нет, конечно. Сильный ушиб на фоне очень низкого гемоглобина — сами понимаете!

— То есть ему требовался дополнительный уход?

— Он платил сиделке.

— Он сам ее нанял?

— Сначала вроде какая-то фирма предоставила, но он от нее отказался. Пришлось среди своих искать. Ту, что мы сперва предложили, он выгнал через пару часов. Потом были другие, но Гальперин выбрал-таки одну девочку. Она и ухаживала за ним до последнего дня.