Читать книгу "Первый шаг к мечте - Людмила Мартова"

Действительно, свет не горел даже в кухне, где часов с семи обычно готовила завтрак Люба. Нина вытащила с вешалки в прихожей свою шубку, посмотрела на нее с сомнением, повесила обратно и решительно направилась в подвал, за тем же лыжным костюмом, который облюбовала пару дней назад. Полностью одетая, она снова подошла к дверям, начала возиться с непослушными замками и вдруг застыла, привлеченная странным звуком, а главное, светом. Именно такой луч света, неровный, пляшущий небольшим кружком, отражающийся то от пола, то от стен, создавал фонарик.

Кто-то крался по коридору первого этажа. Не шел, а именно крался, стараясь создавать как можно меньше шума. Не зная зачем, Нина шагнула за вешалку и вытянула шею, чтобы разглядеть происходящее получше. Перед лестницей появилась Вера Георгиевна, по всей видимости, шедшая со стороны кабинета и библиотеки. Фонарик, который она держала в руках, описал дугу. Видимо, почтенная дама убеждалась, что в холле, кроме нее, никого нет. Затем она как-то повернула фонарь, и свет озарил небольшую, довольно изящную шкатулку, которую старшая дочь Липатова держала в руках.

Несколько секунд пожилая женщина стояла неподвижно, как будто раздумывая, что ей делать дальше, затем, видимо, решилась, подошла к стенному шкафу в прихожей, отодвинула дверцу и зашуршала внутри. Нина, находящаяся от нее в двух метрах, стояла за вешалкой ни жива ни мертва, понимая, что никак не сможет объяснить свое поведение, если ее обнаружат.

«По закону подлости именно сейчас мне должен позвонить Сергей, — с некоторой долей юмора подумала она. — Меня обнаружат, выволокут на свет божий, начнут проводить расследование, отчего я пугаю пожилых леди рано утром. И если Вера, свет, Георгиевна от моего вызывающего поведения не помрет от разрыва сердца, то я еще легко отделаюсь. Может, хоть пытать не будут. А что, с этой семейки станется».

Впрочем, Сергей не позвонил. Он, видимо, вообще не собирался ей звонить, отправив в командировку, чтобы зачем-то на десять дней остаться на свободе. Даже возможностями соуправляющего трастовым фондом пренебрег. Отдал любовнице лакомый кусок, лишь бы спровадить ее на время. Зачем? Вот что хотелось бы знать.

Вера Георгиевна тем временем прекратила буровые работы в шкафу, вылезла из него и выпрямилась. Фонарик в ее руках дрогнул, и Нина снова затаила дыхание, боясь, что ее обнаружат. Но нет, обошлось. Старуха (смешно, что сама с собой Нина называла пятидесятивосьмилетнюю Веру Георгиевну не иначе как старухой) величественно, вовсе не крадучись, пошла прочь. Нина заметила, что шкатулки в ее руках уже не было. Интересно, что она спрятала?

Впрочем, проверить Нина не рискнула. Дождавшись, пока Вера Липатова поднимется по лестнице на второй этаж, она вылезла из своего укрытия, справилась с замками и выскочила на крыльцо. Морозный воздух обжег ее легкие, и она радостно рассмеялась, предвкушая удовольствие от прогулки. Ночью прошел снег, хоть и небольшой. Двор был укрыт ровным пушистым одеялом, которого еще пока не коснулась лопата дворника. Тот приходил на работу к семи, это Нина уже знала. Посреди нетронутой белизны двора проходила одинокая цепочка шагов. Хотя Нина и рано вышла из дома, кто-то в это утро встал раньше нее.

Сбежав с крыльца, она подошла поближе и наклонилась, чтобы рассмотреть следы. Они были небольшими, женскими, пусть и оставленными не модельной обувью, а чем-то удобным, основательным. Нина скосила глаза на зимние кроссовки, которые нашла в подвале. Да, ее ноги сейчас оставляли точно такие же следы.

Она пошла вперед, к аллее, ведущей к воротам. Той самой аллее, по которой пришла сюда три дня назад. Неизвестный человек чуть раньше тоже проходил здесь. По крайней мере, следы Нины ложились практически рядом с его следами, уходившими от дома все дальше и дальше.

Кто ушел из спящего дома в такую рань? Точно не Вера, потому что ее Нина только что видела в доме. Точно не Люба. Оглянувшись назад, Нина увидела, что в окнах кухни зажегся свет, а это означало, что кухарка и экономка приступила к своим непосредственным обязанностям, в то время как ушедший человек в дом пока не возвращался. Следы вели только в одну сторону. Надежда Георгиевна? Ольга Павловна? Тата? Марина? Валентина? А может, Полина? Вдруг у нее заболел ребенок и она отправилась к дороге, чтобы уехать в город?

Впрочем, последнюю мысль Нина сразу отбросила. Полина ночевала не в доме, а в коттедже, потому ее следы никак не могли оказаться здесь. Да и вообще. Если бы что-то случилось с ребенком или самой Полиной, то Никита взял бы свою машину и увез семью в город, уж точно не отправил бы жену одну в полной темноте. Между этими двумя были как раз те отношения, о которых Нина мечтала всю свою жизнь. Когда любовь и доверие являются основой существования. Когда между тобой и твоей второй половинкой нет ни тени недосказанности. Когда ты знаешь, что так будет завтра, через месяц, через год. Так будет всегда.

У самой Нины так почему-то не получалось. Все ее попытки разбивались о быт, об обстоятельства, о нежелании ее мужчин что-то решать, за что-то отвечать, нести ответственность и за свои поступки, и за нее, Нину. И последнюю попытку тоже следовало считать неудачной, как бы Нине ни хотелось обманывать себя дальше. «Никогда Штирлиц еще не был так близок к провалу», — мрачно думала она, вышагивая по дороге и не замечая красоты, скрытой сейчас ночной тьмой. Дурацкая была идея отправиться на прогулку в темноте. И чем она только думала?

Впрочем, несмотря на всю очевидность совершенной ошибки, обратно Нина поворачивать не спешила и упорно продолжала идти вперед. Кого она догоняла? Зачем? Минут за десять до того, как она дошла бы до конца аллеи, мелькнул просвет, показывающий, что там впереди трасса, и у развилки Нина вдруг увидела машину. Такси. Пассажирская дверца открыта, на сиденье кто-то сидит.

Не отдавая отчет в собственных действиях второй раз за сегодняшнее утро, Нина шагнула в сторону, сошла хоть и с присыпанной снегом, но все-таки вычищенной аллеи в сугроб и спряталась за березой. Нине хотелось увидеть, что будет дальше. Минуты через три из такси вышел водитель, обошел машину, открыл багажник, достал из него средних размеров коробку и поставил на снег.

Пока он возвращался на свое место, с пассажирского сиденья вышла большая, неуклюжая, завернутая в меха фигура. Неуверенно потопталась, обретая равновесие, захлопнула дверцу, махнула рукой, мол, уезжай, и направилась к коробке.

Пожалуй, Надежду Воронину Нина была готова увидеть меньше чем кого бы то ни было. Зачем эта тучная, еле передвигающаяся женщина, все мысли которой были заняты исключительно едой, ранним утром пошла в пешее путешествие, чтобы забрать какую-то коробку? Почему ей не могли доставить необходимое прямо в усадьбу? Кому не положено было знать о полученной ею посылке? Сыну? Сестре? Рафику? Кому?

Коробка была, по всей видимости, довольно тяжелая, потому что несла ее Надежда с большим трудом, пыхтя и отдуваясь. Понимая, что она вот-вот поравняется с нею, Нина вылезла из сугроба обратно на дорогу и пошла навстречу Надежде с милой улыбкой случайной попутчицы, готовой оказать добрую услугу.

— Доброе утро, Надежда. Давайте я вам помогу.