Читать книгу "Мифы и легенды народов мира. Древняя Греция - Александр Немировский"

А младенец, если станет богом,

Перельет гудящий этот рокот

В гулкие небесные грома.

Реликтами доолимпийской религии древнейших обитателей восточной части Средиземноморья, наряду с множествами нимф, нереид, демонов, соединяющих животные и человеческие черты, являются группы юношей, совершающих пляски с оружием и часто охраняющих новорожденных царевичей и будущих богов. Они, так же как нимфы, обладали родовыми именами, характерными для того или иного города или региона. В Милете это молпы («поющие»), на Кипре – анаки («защитники»), в Элевсине – керики («отвращающие») и эвмолпиды («сладкопоющие»), в Фивах – спарты («посеянные»), на Крите и на Самофракии – дактили («юноши-пальчики»), на Лемносе – кабиры.

Наибольшей известностью среди этих групп пользовались куреты и корибанты, первоначально свита малоазийских богинь-матерей, которая с распространением олимпийской религии была связана с могущественными богами Зевсом и Аполлоном. Согласно мифам, куретам на Крите поручают воспитание и охрану Зевса, которому угрожает его родитель Крон. Чтобы заглушить детский плач Зевса, куреты устраивают шумную пляску с воинственными выкриками и ударами копий о медные щиты[74]. Сказания о куретах сохраняют также легенды Пелопоннеса, Этолии, островов Самофракии и Кипра. Сообщается, что их видели в далекой Испании, куда их, видимо, занесли крито-микенские колонисты. При этом им приписывались не только сопровождение и охрана богов, но покровительство охоте, скотоводству, пчеловодству и обработке металлов.

Все это позволяет видеть в куретах демонов-множеств отдаленного времени, предшествующего появлению веры в олимпийских богов. Когда же эта вера в индивидуальных богов стала вытеснять древние представления о коллективах духов, покровительствующих людям и их хозяйственной деятельности, куреты были низведены до положения свиты великого бога или богини.

Особняком стоит рассказ о куретах Этолии, выставляющий куретов как особое племя, с которым ведут борьбу этолийцы во главе с Мелеагром и одерживают над ним победу. Вряд ли на основании этой легенды можно говорить об особом народе куретов. Но она определенно указывает на то, что куреты принадлежали догреческому религиозному миру и были богами-демонами древнейшего населения Балканского полуострова и Эгеиды. Об архаическом характере этих персонажей свидетельствует также то, что им приписывалось принесение детей в жертву Крону. Мы имеем дело с древнейшим религиозно-мифологическим реликтом, значение которого, может быть, станет понятно после раскрытия тайны минойского письма.

Уже в древности с куретами отождествляли корибантов. О их глубочайшей древности говорит предание, что корибанты, поднявшись из земли в виде деревьев, первыми увидели солнце. Аполлон, в котором явственны черты солнечного божества, относился к младшему поколению корибантов. В некоторых мифах Аполлон даже сын Корибанта. Рассказывали о герое города Мегары Коребе, связанном также с городом Аргосом. Дочь аргосского царя родила от Аполлона сына, но в страхе перед гневом отца выбросила младенца, которого растерзали собаки царских пастухов. В гневе на мегарцев Аполлон наслал на город чудовище, которое похищало у матерей младенцев, мстя за гибель сына Аполлона. Могучий герой Кореб убил чудовище, но гнев богов на мегарцев не прекратился. Зевс послал на город чуму. Не в силах с ней справиться, Кореб отправился в Дельфы, чтобы узнать о причине гнева богов. Жрица-пифия не дала ему ответа, но запретила возвращаться в Аргос, направляя его в Мегары, где Кореб воздвиг великолепное святилище Аполлона. В благодарность за это мегарцы похоронили героя на агоре своего города, и еще во II в. греческий путешественник по заповедным местам видел этот героон[75] и на нем древнейшую в Элладе каменную скульптурную группу с изображением схватки Кореба с чудовищем, посланным Аполлоном на Аргос. Таким образом, герой Кореб, имя которого указывает на какую-то связь с корибантами, был охранителем младенцев, но покровителем его был не Зевс, а Аполлон.

Коллективным множеством богов, мужских и женских, были кабиры, о которых имеется масса сведений в источниках, но их характер вызывает много споров. Кабиры считались детьми Гефеста и нимфы Кабиро – дочери Протея. Исходя из отцовства Гефеста, некоторые ученые объясняют негреческое слово «кабиры» как «медные, бронзовые». Однако, скорее всего, оно восходит к семитскому слову в значении «великие боги». Под этим эпитетом кабиры известны и греческим знатокам древности. Лемнос, родина Гефеста, был одним из главных мест почитания кабиров. Связь с металлом и его обработкой, а также грохотом металлических щитов и доспехов объясняет, почему кабиров нередко отождествляли с куретами и корибантами, полагая, что и они присутствовали при рождении Зевса.

Кабиры рассматривались как боги-спасители, оберегавшие людей от бурь и иных бедствий, но в то же время считались громовыми божествами, карающими за прегрешения и проступки. Клятва кабирами считалась самой страшной как у эллинов, так и у других народов, к которым перешел культ кабиров[76].

В то же время кабиры входили в окружение великой матери Реи и рассматривались как божества подземного мира. Скорее всего, теоним восходит к семитскому слову со значением «великий воин». Не исключено, что культ кабиров сближался с мистериями орфиков, допуская к участию в нем лишь посвященных. Он также был распространен и на некоторых других островах Эгейского моря[77], а также в Фивах – городе, основанном, по преданию, финикийцем Кадмом. От имени Кадм происходит этрусское Кадмил (лат. Камилл), юный жрец (термин, превратившийся впоследствии в личное имя).

Боги Олимпа

Вступая по следам Гомера и других греческих поэтов в созданный их воображением Олимп, мы сталкиваемся с богами, образы которых разительно отличаются от всего того, что входит в наше понятие «бог». Богам Олимпа не чуждо ничто человеческое. Они никого и ничему не учат и не наставляют, ибо у них нет твердых нравственных понятий, подобных тем, которые выражены в священных книгах современных религий. Напротив, их поведение – самый яркий пример «семи смертных грехов». И не случайно само понятие «грех» отсутствует в их языке. Боги лишены авторитета, без которого немыслима ни одна религиозная система. Они бессмертны, но не всемогущи, ибо над ними, как над людьми, стоит судьба.