Читать книгу "Приказано выжить! - Владимир Малыгин"

Зажимаю себя в кулак и пробираюсь дальше. Вот и кузня. Тут всё тихо, сюда ещё не добрались, да уже и не доберутся, некому потому что. Что-то услышал впереди, наверное потому что хотел услышать и слишком весь на нервах был. Расстояние пока не определить, далеко или близко, туман всё скрадывает. Но звуки в тумане разносятся хорошо. Надо поближе подойти и выждать, когда они на атаку решатся. Тогда и ударить с тыла. Лишь бы под свои стрелы не попасть. Будем смотреть и без нужды не рисковать. Хотя первые несколько минут стрел можно не опасаться, да и потом, думаю, уже не до стрел будет. Осторожно подползаю, вот и враг показался, пересчитываю – все десять в одной группе. Им тоже очень страшно, поэтому и держатся толпой. Но мне это и на руку. Как побегут, побегу и я, а там по ходу пьесы и будем действовать. Но вот бежать-то они и не собираются, крадутся потихоньку к стенам, лесины тащат. А наши пока молчат, не слышат, видимо.

И что делать? Если ждать пока на приступ пойдут и тогда напасть, то убью одного, если повезёт, то второго, а остальные ворвутся в крепость и успеют дел натворить. А если напасть сейчас и тревогу поднять, тоже могу снять одного-двух, остальные же меня, как зайца загоняют. А с луками даже и бегать за мной не станут. Вот и ворота показались – закрытые, хоть это хорошо. Ещё можно чуть ближе подойти. Хорошо мне в резиновых галошах – тихо крадусь. Готовлю ножи и копьё, выбираю себе цели, лучше лучников, но они тут все с луками. А нет, не все, шестеро с лесинами крадутся, трое сзади идут с луками, четвёртого не вижу. Пора. Кидаю ножи, быстро, один за другим, не думая. Задумаешься, точно промахнёшься. Перехватываю копьё и бросаю в третьего. Попал или нет – не вижу, потому что отпрыгиваю сразу же назад за кромку тумана и в сторону, падаю на землю. Ещё и отползаю немного. Оказалось, вовремя – в стороне мерзко прошелестели стрелы. Стреляйте, стреляйте, внезапного нападения уже не получится – видать, сильно кого-то зацепил, слышна ругань и крики. А отступать они куда будут, ударяет мысль – только назад, а тут я, весь из себя такой мягкий и неопытный. И из оружия у меня только меч, с которым я пока даже не на вы.

Ещё не успеваю додумать эту мысль, а тело уже само начинает действовать. Ужом или, скорее, мышом проскальзываю вокруг паникующих и прокрадываюсь к стене чуть правее ворот. К воротам нельзя, да и к стенам близко тоже, ещё подстрелят, доказывай потом, что свой. Так сбоку и высматриваю, что там дальше будет. На стенах народ забегал, ищу знакомых, наконец, вижу Ждана. Не высовываясь, окликаю его. Опознаёмся, и я предупреждаю о ещё двух нападающих с тыла.

Меня спрашивают, где враг. Отвечаю честно, что уже не знаю, отступили, а куда отступили – не видел. Советуют укрыться где-нибудь, потому что всё равно ворота открывать не будут, пока не прояснится. Но туман редеет. Договариваемся, что по мне не будут стрелять – нужно забрать своё оружие. Без него как-то боязно. Встаю на ноги, под прицелом со стены пробираюсь к месту недавней скоротечной схватки, между лопаток стекает струйка пота, всё же страшно – вдруг у кого-то рука дрогнет. В траве лежат два тела. Одно с ножом в спине, другое – копьём пробито, третий или ранен, или я промахнулся. Хотя – вряд ли. Будем считать, что ранен. Забираю свой нож. Копьё вытаскивать не стал, пусть торчит, потом заберу. Подобрал вместо него два других, пусть будет замена второму ножу. Вот их, кстати, если выживу, закажу с запасом, штук восемь – пусть будут. Вон, как хорошо получилось. Подхожу под стену, рассказываю, что и как было. Надо возвращаться назад, страшно, но надо.

Начинает проглядывать солнце, его бледный круг просвечивает через редеющий на глазах туман и значит, скоро будет чисто.

Имеет смысл подождать несколько минут. Да и очень уж неохота отходить от стен, теперь и мне могут устроить западню, если пойду наугад. Противник-то уже настороже.

Минут через пятнадцать туман окончательно рассеивается. Вокруг никого, только через поле тёмный след по росе виден. Уже легче, но преследовать всё равно не буду, выстрелят из лука и всё – кончилось моё попаданство. Да на это есть специально назначенные люди, вон они – поглядывают из-за стен.

Начинает мучить жажда, и я прошу опустить мне на верёвке что-нибудь попить. Народ начинает зубоскалить, им-то что, они тут люди закалённые, ко всему привычные, а у меня сегодня первые, мной лично израсходованные. Хотя никаких особенных переживаний нет, единственное – за Грома волнуюсь. Наконец, опускают мне корзинку, в которую чья-то сердобольная душа положила лепёшку и кувшин молока.

Благодарю и пропадаю для этого мира на пять минут, пока не закончилось молоко.

Сидеть надоело, вокруг тихо, встаю на ноги. Хочешь, не хочешь, а идти надо. Там моя собака. Шагаю в свой лагерь, голова крутится как локатор, на триста шестьдесят градусов. От кузни зову Грома и тот вскоре приносится, радостно скуля и прыгая вокруг меня. Сажусь на своё, уже законное место на бревне и обнимаю собаку. Вытираю локтем обслюнявленную физиономию. Спрашиваю, есть ли чужие? Собака, конечно же, отвечает мне, что всё вокруг в полном порядке, и мне так хочется ей поверить. Но, всё-таки придётся вернуться в поселение – лучше там подождать остальную дружину, да и так проще будет. Самое главное, пёса мой живой. А мародёрку – на потом оставлю. В лагере, правда, ещё пленник лежит и я его даже не перевязал, но мне как-то наплевать, жив он останется или помрёт, а может, развяжется и сбежит. Апатия накатила. Мне бы в крепость, накатить граммов двести чего покрепче и спать завалиться.

В поселение приходится залезать через ограду. Грома поднимают на полотнище. Вокруг что-то кто-то лопочет, но я никого и ничего не слышу, не помню, как добираюсь до воинской избы и заваливаюсь на лавку.

Просыпаюсь от настойчивого тормошения. Открываю глаза – Изяслав. Приходится вставать. Вокруг дружинники. Пришла пора получать плюшки. Народ радуется, у меня от дружеских похлопываний болят плечи и спина. Вечером будет праздник в мою честь, благодаря мне обошлись без потерь, а дружина пробегала вхолостую и никого не видела. Всё оружие, доспехи собрали, отчистили и отнесли в мой лагерь. Одёжку обещали отстирать женщины, и после этого тоже принесут мне. Ну, хоть теперь есть во что одеться. Сразу благодарю за воинскую науку.

Так, плотной толпой, выходим во двор. Смотрю – про Грома тоже не забыли – полная миска чего-то мясного и огромный мосол, каковой он старательно гложет.

Подходит Головня, молча пожимает руку, над калиткой ещё головы торчат. Даже застеснялся, не думал, что благодарить будут, да и не ожидал. Просто делал то, что считал нужным. Надо бы к ручью сходить, посмотреть, что там целым осталось. А то, чувствую, там стадо слонов прошло, наверное, все там побывали.

Задаю вопрос об остатках напавших. Оказывается, пока я спал, подошёл Изяслав со своим десятком, и они гнались по их следам до самой границы, но никого так и не увидели, не смогли догнать. Это же сколько я проспал? Оказывается, спал сутки и ещё день. Сейчас вечер второго дня. Однако.

В лагере всё чистенько, ничего не разорено, только пропала вся моя рыба. Ничего, это дело поправимое. Кирпич зато просох за это время. Налеплена ещё хорошая партия сырца и ямы заполнены – похоже, Головня постарался.