Читать книгу "Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране - Юрий Рубцов"

При всей суровости указанный приказ наркома обороны, как и приказ № 227, давал человеку шанс, пролив кровь, за один — три месяца стереть пятно со своей биографии. Какой могла быть альтернатива направлению в штрафную часть для военнослужащих, осужденных военными трибуналами за воинские и другие преступления с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны? Лишь отмена такой отсрочки, что автоматически влекло за собой водворение осужденного на несколько лет в лагерь. Пожалуй, не лучшим вариантом было и сохранение такой отсрочки в действии, ибо оно обрекало человека на отбытие после войны назначенного срока заключения[16]. Конечно, попав в штрафную часть, осужденный мог погибнуть, но разве не подвергался такой же опасности и обычный боец или командир? В то же время этот риск оборачивался для штрафника возможностью снять судимость и вернуть прежнее воинское звание.

Для объективности картины следует уточнить, что приказы наркома обороны № 227 и № 323 не определяли конкретного перечня проступков, содержащих признаки преступления, за которые военнослужащий мог быть направлен в штрафные части приказом соответствующего командования, что вызывало в деятельности военных советов фронтов и соответствующих командиров разнобой и крайности. Нередки были случаи необоснованного направления в штрафные части лиц, совершивших проступки, которые не представляли большой общественной опасности.

Чтобы исправить ситуацию, был издан приказ НКО № 0413 от 21 августа 1943 г., который определял конкретный перечень дисциплинарных проступков, деяний, содержавших признаки преступлений, за которые командир части был вправе направлять без суда в штрафные подразделения лиц сержантского и рядового состава, когда обычные меры дисциплинарного воздействия оказывались недостаточными. В числе них приказ называл самовольные отлучки, дезертирство, неисполнение приказа, проматывание и кражу военного имущества, нарушение уставных правил караульной службы и иные.

Аналогичные права получили начальники гарнизонов, пользовавшиеся правами не ниже командира полка, в отношении задержанных дезертиров рядового и сержантского состава, бежавших из частей действующей армии и из других гарнизонов. Если начальник гарнизона не обладал правами командира полка, то он делал соответствующее представление командиру соединения (облвоенкому), у которого находился в подчинении.

Для установления факта преступления производилось дознание, направление дезертира в штрафную часть оформлялось приказом по части (гарнизону). Приказ оговаривал, что в случаях, когда к виновному следовало применить более суровую меру наказания, материалы дознания направлялись в военную прокуратуру для предания его суду военного трибунала.

Таким образом, была практически разграничена компетенция военных трибуналов и военного командования по направлению военнослужащих в штрафные части.

Этот приказ также не лишен тонкого учета человеческой психологии. За указанные воинские преступления виновные в них наверняка угодили бы под трибунал, который, в свою очередь, мог приговорить их к длительным срокам заключения, а, скажем, дезертиров — и к расстрелу. После же приказа НКО № 0413 потенциальные уголовники, избегнув суда военного трибунала, получали шанс вернуть себе честное имя через штрафную роту.

Правда, и здесь не все однозначно. Приказом № 0413 еще раз официально закреплялось право отдельных категорий командиров и начальников самостоятельно осуществлять правосудие, что противоречило и Конституции СССР 1936 г., и действовавшему уголовно-процессуальному кодексу.

Беда состояла в том, что наличие такого права предоставляло возможность для значительных злоупотреблений властью в отношении штрафников. Нередки были случаи сведения счетов с непокорными подчиненными, самосуда, повального направления в штрафные части за дисциплинарные проступки в периоды сложного положения на фронтах. В результате численность штрафных подразделений превосходила определенную приказом № 227, превышая ее в 2—3 раза.

Вот один из примеров, содержащихся в обзоре военных трибуналов Западного фронта о практике применения приказа НКО № 0413 в 1943 г.: «Особенно безобразно выглядит случай расстрела трех красноармейцев 61-й штрафной роты. Эта рота не поднялась в атаку, через 4 дня после этого, когда рота была отведена в тыл, три первых попавшихся красноармейца по приказу полковника Разумовского были расстреляны.

Командный состав этой роты не знал личного состава, учет его в роте отсутствовал. В середине октября несколько штрафников перешли на сторону немцев. Следствие до настоящего времени не смогло установить ни количества перешедших, ни их фамилий».

Необходимым условием применения отсрочки с направлением в штрафную часть была годность военнослужащего к строевой служба, возможность исполнить воинские обязанности в условиях действующей армии. Это обстоятельство тоже не всегда принималось во внимание.

Так, военным трибуналом войск охраны тыла Северо-Западного фронта был осужден к 8 годам лишения свободы с применением прим. 2 к ст. 28 УК РСФСР красноармеец Чуненков. Военный трибунал при этом не учел, что солдат был болен язвой двенадцатиперстной кишки и являлся ограниченно годным к военной службе и потому не мог быть послан на фронт.

Военный трибунал фронта, учитывая непригодность Чуненкова к строевой службе, исключил из приговора прим. 2 к ст. 28, а меру наказания определил условную.

По ходу кровопролитной войны Красная Армия, естественно, испытывала трудности с призывным контингентом. Когда советские войска двинулись на запад и приступили к массовому освобождению ранее оккупированных земель, появилась возможность поставить под ружье местное мужское население. Для этого годились не только граждане, достигшие за годы оккупации призывного возраста или не призванные в 1941—1943 гг. по уважительным причинам. Появился такой источник пополнения штрафных частей, как контингент военнопленных, освобожденных из фашистской неволи, а также окруженцев, отставших при отступлении от своих войск и оставшихся на оккупированной территории. Причем не только живших тихо, без огласки, под личиной местных жителей, но и воевавших в партизанах, наносивших удары по врагу с тыла.

Отношение к этим людям определялось упомянутым выше приказом Ставки ВГК № 270 от 16 августа 1941 г. Во многом оно было несправедливым, что не могло не отразиться в воспоминаниях фронтовиков.

И.И. Коржик:

В сентябре 1943 г. после освобождения нашими войсками г. Переяслава наш партизанский отряд им. Чапаева был расформирован. Часть партизан ушла на запад, а нас, несколько десятков офицеров, направили в г. Рязань, как позже выяснилось, на спецпроверку. А затем постановлением военного трибунала — всех в штрафбат.