Читать книгу "Аномальная зона - Андрей Кокотюха"

— Мы тебя почти неделю пасли, Шамрай. И знаем про тебя даже такое, что ты сам хотел бы забыть. Когда-то тебя уже слегка поучили уму-разуму, было такое?

Лай, хриплое рычание, лязг цепи, влажность и замкнутое пространство…

— Было.

— Значит, ты ничему не научился. Или все-таки научился?

— Чего вы хотите от меня?

— Научился, сука, или нет?

Сейчас последует удар. Но удара не было — те, что стояли по обе стороны, просто встряхнули его.

— Научился.

— Не похоже. Лезешь, куда не просят. Что она тебе сказала?

— Кто?

— Выключи придурка, мудак! ЧТО ОНА ТЕБЕ СКАЗАЛА?

— Кто, о ком вы…

— ЧТО ОНА ТЕБЕ СКАЗАЛА? ГДЕ ОНА БЫЛА? ЧТО ОНА ТАМ ВИДЕЛА?

В других обстоятельствах Виктор, возможно, еще долго гадал бы, о ком речь. Но сейчас вдруг все ясно и четко понял.

— Вы о Тамаре? — Он выдержал короткую паузу. — О Томилиной?

— Молодец, — похвалил его брюнет, которого Виктор по-прежнему не видел, но его внешность, пусть и лишенную особых примет, запомнил навсегда. Этот утренний гость до конца дней будет стоять у него перед глазами, он сможет узнать его среди сотни тысяч других людей. — Продолжай в том же духе. Ты давно с ней знаком?

— Вообще не знаком. Несколько недель назад она сама пришла ко мне в редакцию…

— Знаю, знаю. Наплела тебе сорок бочек арестантов про какую-то гребаную хрень, где будто бы люди исчезают, а потом возвращаются без мозгов.

— Без памяти… Частичная амнезия…

— Один хрен — мозги, память! Больше ничего она тебе не говорила?

— А что она должна была сказать?!

— Где была, например. Кого видела. Что видела. Что-нибудь особенное, специальное, секретное. Ты же у нее в больнице был, расспрашивал. Там же и менты крутятся. О чем они с ней болтают? О чем ты с ней говорил? Давай, вспоминай, вспоминай, лошара, а то мы тебя прямо тут и прикопаем!

Это неправда. Такого просто не бывает. Все это происходит с ним в каком-то непонятном параллельном мире, в котором он, Виктор Шамрай, никогда еще не бывал, хотя все эти четыре года, работая в газете, только и делал, что писал о нем, чтобы удрать, спрятаться от той реальности, в которую однажды довелось ткнуться мордой. И никогда, ни при каких обстоятельствах не хотел бы туда вернуться.

— Я… я не знаю, что вы имеете в виду… Мы с этой девушкой едва знакомы… Я только… То есть…

— Хорош сопли жевать! Зачем менты возили тебя к Тамаре в больницу? Чтобы ты с ней поговорил по душам?

— Тамара там… Ну, в Подлесном… Она забыла… Нет, потеряла…

— Эти сказки я уже слышал! Чего менты хотели?

— Чтобы Тамара вспомнила меня. А потом и остальное… Она только какие-то обрывки помнит…

— Ну, и узнала она тебя?

— Да.

— Что-нибудь еще вспомнила? Может, какого-то человека?

— Больше ничего. У нее истерика началась… Опер говорил Березовской, что надо искать гипнотизера.

— Вранье! Нет никаких гипнотизеров — одни мошенники. И зон ваших аномальных не бывает! И гребаного параллельного мира, о котором в вашей мудацкой газетенке пишут, тоже нету! Сука! Сука! Сука!..

Учитывая то, что под эти бешеные выкрики его не били, Виктор сделал вывод: брюнет злится не на него. Вся его ярость почему-то направлена на Тамару Томилину, которая по неизвестным причинам утратила кусок памяти и теперь не может что-то кому-то рассказать. Что-то очень важное в первую очередь для этого темноволосого мужчины в длинном кашемировом пальто.

Повисла тишина. Где-то слева чирикнула поздняя лесная птаха. Потом Виктора отпустили, его ослабевшие колени подогнулись — он снова опустился на землю. Сзади завозились, и его руки освободились от наручников. Ловя равновесие, Шамрай сразу же вытянул руки перед собой, уперся ими в мокрую землю и оказался на четвереньках. Однако ему даже в голову, которая по-прежнему болела, не пришло стащить с себя мешок, закрывавший лицо.

— Значит, ситуация такова, — проговорил над ним брюнет. — Ментам о нашей встрече — ни звука, иначе я вернусь и все сложится для тебя намного хуже. За каждым твоим шагом следят, и пасти тебя будут, пока эта шалава лежит в больнице. Любой твой контакт с Тамарой — и мы уже у тебя в гостях. Передашь все, что девка говорила, слово в слово. А если не увидишься с нею — честно скажу: для тебя же лучше. И запомни: никто тебя не спрячет в безопасном месте, даже если пообещают. Ты ведь уже имеешь печальный опыт. Вспомнил?

— Вспомнил.

Такое в самом деле не забывается, как бы Виктор ни хотел забыть.

— Тогда будь здоров.

Чавканье шагов по раскисшей земле. Взревел мотор, машина отъехала.

Когда звук отдалился, Виктор неуклюже выпрямился и стащил с головы мешок.

На самом деле — не мешок. Обычная наволочка. Причем новая, темно-синяя, в белый горошек.

Босой, перемазанный в грязи, в одних спортивных штанах и свитере, он сидел среди древесных стволов в лесу неподалеку от какой-то автотрассы. Там, метрах в тридцати от него, за кустами, время от времени проносились машины. Шла своим чередом нормальная спокойная жизнь.

Рядом, только руку протянуть, словно ожидая своего часа, стояла четвертушка водки. Те, кто оставил для него этот подарок, прихватили чекушку заранее. То есть они что-то знали. Нет, не так: они знали о нем, Викторе Шамрае, все.

И черт с ними.

На этикетку Виктор даже не взглянул. Привычным жестом, будто и не было этих четырех лет абсолютной трезвости, взял бутылочку, отвинтил пробку и выплеснул в себя сразу половину содержимого. Потом перевел дух и допил остальное.

Через несколько минут жизнь изменилась.

23

Через два дня, а если уж совсем точно — через тридцать часов, трудным воскресным утром, перед тем как выползти из дому за очередной бутылкой, Шамрай собрал воедино остатки здравого смысла, которые не успел растерять за время своего крутого пике, и хотя бы отрывочно постарался припомнить, как все было.

То, что никогда не удалось бы трезвому и чего ни за что не простили бы нормальному человеку, выгорело у мужика, от которого разило алкоголем. Выбравшись из леса на трассу, он без малейшего чувства самосохранения сунулся под первую попавшуюся машину, спокойно перетерпел несколько зуботычин от впавшего в справедливый гнев водителя, который был старше него самого всего на год-другой, после чего довольно внятно пояснил: жена, курва, вместе со своим козлом-трахальщиком выволокли его из дома, в чем был, и завезли прямиком сюда… Понял, братан, как оно в жизни бывает?.. Водитель, оглянувшись через плечо на девушку, которая сидела рядом с ним в машине и с каменным выражением на лице следила за расправой, согласился: все бабы курвы, брат. Позволил сесть в машину, коротко бросил спутнице: «Рот закрой!» — и доставил жертву женского коварства куда требовалось.