Читать книгу "Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957-1963 - Барри Майлз"

Вернувшись в отель, Аллен впал в глубокую депрессию: он боялся, что теперь, когда Питер уехал, Билл заявит на него свои права. Он сидел на кровати и рыдал, а потом достал героин, который иногда помогал ему успокоиться. Несмотря на то что его мучили дурные предчувствия, он искренне был рад видеть Билла, и они занялись сексом, но после этого снова возникли те же споры и недопонимание, что и в Танжере. Аллен считал своим долгом заниматься сексом с Биллом во имя их старой дружбы, но чувствовал, что Билл стремился вовлечь его в прежнюю рутину schlupp. Аллен вернулся к себе в комнату и закурил травку, с недавнего времени каждый раз, после того как он курил, на него нападали припадки ревности: наркотики плохо действовали на него. Потом пришла Франсуаза, француженка, которой он нравился. Она попыталась склонить его к сексу, лаская его тело. Он почувствовал приступ паранойи и откинулся на кровать, молчаливый и потрясенный.

Раздавшийся стук в дверь озадачил его. Это оказался Грегори, вернувшийся после своих приключений в Германии с новостями о чтениях, антологиях и бесплатных квартирах. Аллен был очень рад видеть его, он излучал уверенность и спокойствие, знакомая фигура из прежних счастливых дней, когда они все втроем жили в одной комнате. «А еще я думал, что он спасет меня от грязных страстей Сатанического Билла», — писал Аллен Питеру.

Аллен и Питер всегда делились друг с другом своими проблемами: Питер беспокоился, что Аллен слишком любит его и утопит его в своей любви; Аллен беспокоился, что Питер отвергнет его любовь, — в разговорах по душам они открывали друг другу все свои страхи и печали. Аллен решил, что он должен делать то же самое с Биллом, и на следующий день они с ним уселись за круглый стол в его комнате и начали серьезный разговор. Сначала Аллен рассказал обо всех своих страхах, а потом Билл рассказал, что происходило с ним в Танжере за последние шесть месяцев, с того момента, как уехали Аллен и Питер.

Отъезд Аллена заставил Билла внимательнее посмотреть на самого себя. Каждый день он сидел у себя на кровати и старался беспристрастно разобраться в своих чувствах и привязанностях, методично прорабатывая каждый кусочек жизни, который доставлял ему боль. Он прекратил пить и писать, все больше и больше времени он посвящал тихим размышлениям и медитации, потом он прошел курс самоанализа, вновь и вновь возвращаясь к своим проблемам и фантазиям, пока они не лишались своей силы и не ослабевали. Он признал, что Аллен был прав и возможно расширить любовь за пределы личной привязанности, превратить ее в общий поток энергии, в то, что Гинзберг называл «великодушным ощущающим центром всей Вселенной» или «большим мировым любовным центром». Билл поверил, и это дало ему смелость провести анализ всей своей жизни, в том числе и своих тяжелых взаимоотношений с Алленом. Конечно же, оставалось еще много областей, где он не мог сам себя понять, и одной из целей его поездки в Париж было как раз желание найти психоаналитика, который смог бы снять с него ту зажатость, что еще оставалась.

Они проговорили весь день и вечер и пришли к таким выводам, что Аллен почти захлебывался от волнения. Эта новая близость была сродни той, что существовала у него с Питером, но в ней не было того сексуального желания. Они говорили о сексе, и в конце концов Билл признал, что Аллен был готов к сексу с ним, но не готов был отдаться всем сердцем. Билл сказал, что он больше не будет неволить Аллена, к этому выводу он пришел благодаря тому же самому самоанализу. «Я больше не нужен ему так, как был нужен когда-то, я перестал быть Для него вечно желанным любовником, он думает, что, наверное, и заводился-то так из-за проблем с женщинами». Аллен чувствовал громадное облегчение. Его боязнь, что Берроуз приехал, чтобы объявить его своей собственностью, исчезла, и на следующее утро он проснулся, «ощущая блаженство свободы и радость в сердце», писал Аллен Питеру.

Аллен знал, что, когда Питер с Биллом снова встретятся, между ними не будет злобы. «Билл изменился, — рассказывал он Питеру, — мне кажется, что и я сам изменился, грозные облака растаяли, как бывает, когда мы с тобой в согласии. Наши взаимоотношения остались во мне, они со мной, они не исчезли, что-то похожее я теперь испытываю к каждому человеку… Прошлой ночью, когда я понял, что ты уехал, я заплакал, потому что я думал, что и любовь уйдет вместе с тобой и я останусь совсем один, но теперь я вижу, что Билл точно так же одинок, и я чувствую себя тесно связанным со всем и со всеми, я рад всей вселенной».

Той ночью Аллен и Билл ночевали в разных комнатах, и оба они были счастливы. В первый раз больше чем почти за год Аллен спал один. Он скучал по Питеру и принялся мастурбировать. Билл разбудил его с утра, они вместе позавтракали и принялись говорить дальше. Эти новые взаимоотношения были реальностью. Восхищенный, Аллен писал Питеру: «Я тоже изменился, я больше не подозреваю его и не беспокоюсь за него. Он больше не мучает кошек». (В Танжере Билл частенько мучил гостиничных кошек. Изменившиеся пристрастия Билла спасли от него Мирто — кота мадам Рашу.)

Аллен был рад, что теперь они с Биллом могут рассуждать о вещах, говорить о которых в Танжере было невозможно. Они говорили о новой модели взаимоотношений, пытались понять, как можно рассказать о «счастье любви» большому числу людей так, чтобы при этом не терялась индивидуальность отдельных партнеров. «Мы найдем решение этой проблемы прежде, чем сдохнем», — писал Аллен Питеру. Только почти через десять лет, в 1967 г., тысячи хиппи подхватили и развили идею, которую Аллен с Биллом обдумывали за кухонным столом в комнате Аллена номер 25: жизнь, основанная на свободной любви, мире и использовании наркотиков, расширяющих сознание.

В письме к отцу Аллен объяснял свои идеи о необходимости открытости между людьми и необходимости любить всех, в ответ он получил очень трогательное письмо от Луиса, в котором тот рассказал, как он любил мать Аллена Наоми. «Я делал то, что мне велела совесть, — писал Луис. — Это правда, что в начале, когда я полюбил истеричку, я был слеп, и в этой слепоте использовал наручники в качестве браслетов, позволяя своему духу страдать и писать стихи и стараясь сделать для Наоми все, что я мог. Я делал больше, чем мог, но судьба была против меня…Надеюсь, что ты никогда не поймешь, что значить любить женщину так, как любил я, а потом ее потерять».

Билл объяснил свой метод медитации и самоанализа Аллену: что он принимает все самые злые или ужасные фантазии как часть самого себя и вместо того, чтобы подавлять их, дает им расширяться и принимать какие-то более определенные формы, чтобы он мог проанализировать их. Аллен думал, что его собственная боязнь марихуаны связана с его нежеланием принять параноидальное состояние и грязные чувства, которые иногда появлялись у него после приема наркотика. Он понял, что предпочитает скорее скрывать, чем преодолевать их, так что следующим вечером он решил попытаться применить метод Билла, намереваясь дойти до конца во что бы то ни стало. Вскоре он почувствовал в себе мазохистское желание переспать с Питером. Это превратилось в еще более жуткое желание, чтобы его оттрахал собственный брат, а потом ему захотелось, чтобы его оттрахал отец. А потом он вдруг осознал, что желание, чтобы отец переспал с ним, преследовало всю его жизнь, но прежде оно казалось ему слишком безобразным. Он серьезно задумался об этом в первый раз в жизни и почувствовал в себе новое знание и свободу вместо того, чтобы просто оттолкнуть его от себя как нечто несуществующее. «Точно так же, как между нами мы вычищаем враждебность и сомнения, просто не скрывая их, я делаю то же внутри себя», — писал он Питеру.