Читать книгу "Штурмовик - Евгений Зубарев"

— Ой-ой-ой, — кричит. — Александр Михайлович, вас командование разыскивает! Говорят, срочно.

Звоню в Краснодар, Баркову, а он такой серьезный:

— Саня, бегом в штаб, оформляй летную книжку и пулей к нам, тебе надо быть здесь срочно.

— Да ведь мне летную книжку надо заполнить, она у меня незаполненная.

— Давай бегом, тебя в штабе ждут с утра!

А ведь это вечер субботы, в штабе, кроме сонного дежурного, никого и быть не должно. Значит, действительно что-то серьезное случилось.

Прибегаю в штаб, а там полно народу. Командир штаба охрипший, уже не орет, а сипит на меня:

— Где тебя носит целый день?!

— За яблоками на полигон ходил.

— Да тебя везде обыскались! Но вот, что ты на полигон пешком пойдешь, не додумались! Давай быстро, оформляй бумаги и дуй в Краснодар. Серьезная работа начинается.

Ну заполнил я книжку, печати поставил, командировку оформил. Народ в штабе только меня и ждал, очень быстро всю бюрократию провернули.

Потом бегом в гостиницу, схватил походный чемоданчик, кинул в багажник сумку с яблоками и поехал в Краснодар.

Приехал уже в ночи, сразу в штаб направился, и верно — там полно народу, от командира полка Баркова до командующего армией Михайлова. От генеральских погон в глазах рябит, все серьезные донельзя.

Доложил о прибытии, мне сразу задачу ставят:

— Необходимо срочно подготовить восемь экипажей штурмовиков к боевым действиям. Срок — месяц.

Вот же дрянь дело, думаю. Значит, сейчас вам срочно понадобились опытные штурмовики. А как после Афганистана опытнейших штурмовиков без стеснения сотнями увольняли, нигде вам совесть не жала? И мыслей не было, что такие ценные кадры на дороге не валяются, что без штурмовиков воевать невозможно, что воспитать опытного летчика ничуть не проще, чем авианосец построить.

Ладно, думаю, что тут говорить — все равно не эти генералы тогда принимали решения, это же на самом верху делалось, в Кремле.

— Вас понял, товарищ командир полка! Кого могу выбирать из летчиков?

— Выбирай кого хочешь.

Пошел я в кабинет, принесли мне летные книжки кандидатов. Посмотрел я их и пригорюнился — из всего состава только два человека кое-как подходят. Один из строевой части пришел, второй тоже из строевой части и, главное, раньше даже летал на Су-25. А остальные не имеют даже минимального летного опыта, не говоря уже про боевой.

И это еще не весь абсурд — весть о том, что в Краснодаре набирают эскадрилью штурмовиков, разнеслась по всей России и даже за ее пределы. Начались телефонные звонки, даже лично люди приезжали, уговаривали меня взять их. Опытнейшие пилоты, из расформированных частей на территории Украины, Германии, России или бывшие «афганцы».

Я бы их всех, конечно, взял, потому что опытные штурмовики на дороге не валяются, но мне командование это сразу запретило — говорят, бери только тех, кто у нас в штате состоит, и доводи их до нужной кондиции.

И пришлось мне, скрепя сердце, говорить опытнейшим асам: мест нет. Причем некоторых пилотов я лично знал, знал, что воевать умеют и самолет Су-25 знают как родной, но выполнял приказ — разводил руками и повторял одно и то же: мужики, простите, но мест нет.

Зато сразу все мелкие конфликты в полку отошли на второй план — начальство дало мне полный карт-бланш, готовил летчиков я сам, а местным инструкторам была дана команда даже не отсвечивать рядом со своими вздорными претензиями.

У них же инструкции, планы — как в автошколе. Сначала ученик должен посидеть-освоиться в машине, потом тронуться-остановиться, потом круги наматывать до посинения. Но подготовка для войны отличается от обычной учебы в училище. Мне не нужно, чтобы мои летчики круги наматывали. Мне нужен полигон, и только он. Чтобы летчики научились бомбить и стрелять. А они ведь ничего не умели поначалу, для них выход на цель был проблемой, а уж про попадание в цель мы даже не мечтали.

Командование распорядилось снять с консервации десять Су-25, на них мы и работали. Но сначала, конечно, учились на спарке — потому что многие не могли даже нормально поднять, а главное, посадить штурмовик. А самая главная сложность для молодых летчиков была такая: научиться искать цели. Тут и работа на полигоне не поможет, потому что полигон — он всегда на одном месте, ты взлетаешь и на автомате туда летишь, можно с закрытыми глазами по мишеням работать, они же там всегда стоят на своих местах, в буквальном смысле приколочены. А в реальной войне все иначе, там цели от тебя прячутся, а есть и такие цели, что на тебя нападают, — и к таким вещам тоже надо быть готовым.

Конечно, к тому времени многие знали, а остальные догадывались, к чему мы так спешно готовимся, — к войне на Кавказе.

А потому никого особенно не удивило, когда в октябре 1992 года в части вдруг объявили тревогу и нас в срочном порядке перебросили в Моздок. Начался осетино-ингушский конфликт.

Моя эскадрилья к войне была готова, больше того, когда в Моздоке начали ставить задачи войскам, на базе моей эскадрильи еще готовили дополнительные боевые экипажи. Решение принималось примерно так — кто там у нас командир эскадрильи? Вася — 100, Петя — 200, о, штурмовик Кошкин — 515 боевых вылетов.

Ага, пишем приказ — пусть этот Кошкин и готовит пополнение.

Я, разумеется, приказы выполнял — обучение летного состава это вообще мероприятие нелишнее. Но войны как таковой там не было — для авиации, во всяком случае.

Летали мы там, в основном, для устрашения обеих сторон конфликта — где-то грозно погудим, где-то дадим очередь из пулемета, а чаще просто обозначали свое присутствие пролетом над спорной территорией.

Еще летали на разведку — вот это действительно была нужная работа, смотреть, куда и какими силами двигаются «незаконные вооруженные формирования». Видишь колонны машин, толпу людей — докладываешь координаты. Но ни разу не получал приказа уничтожить эти незаконные формирования, хотя мы могли сделать это легко.

Впрочем, речь шла чаще всего просто о больших толпах раззадоренных людей — назвать их войсками было бы неверным. Один лишь раз я обнаружил БТР у ингушей. С танцами и бубнами они гнали отобранный у ментов БТР куда-то в степь. Я передал координаты в штаб, внутренние войска тут же прибыли на место и отобрали опасную игрушку у джигитов.

Впрочем, все эти наблюдения касались светлого времени суток, а вот по ночам, когда «большой брат» подробностей не видит, там начинался ад. В утренних сводках довольно сухо, но обстоятельно перечислялось, где и сколько трупов было обнаружено, и в каком они были состоянии.

Чтобы и ночью держать ситуацию под контролем, мы бросали над конфликтными участками осветительные бомбы. Одна такая бомба горит 7–8 минут, причем горит очень ярко, после нее еще минут десять в себя приходишь. И вот летаешь так всю ночь, раз в полчаса землю подсветишь и грозно погудишь — а внизу все уже в курсе, что федералы за ситуацией следят и самые отчаянные безобразия собираются пресекать.