Читать книгу "В опасности - Флинн Берри"

Дождь стучит по моему зонтику. Я жду у перекрестка, чтобы перейти Гревиль-роуд перед рекламой водки, и вспоминаю, что перед моим отъездом здесь рекламировали сидр. Я пытаюсь отметить другие перемены, но это оказывается невозможным. Как только дорога сливается с Килберном, тут все начинает пестреть бесконечными плакатами, рекламными щитами и растяжками. Лондонский налог на бедность во всей красе. Я прохожу мимо первого склада Карфоун из четырех на пути домой из метро.

Очутившись в квартире, я снимаю пальто, складываю зонтик. Здесь все мне кажется каким-то зловещим. В раковине стоит ополоснутая, но не вымытая кофейная чашка, оставленная здесь еще в пятницу утром, когда я уходила на работу.

Я подхожу к окну в дальнем конце гостиной и наблюдаю за тем, как с крыш поднимается туман. В ясные дни отсюда виден Брикстон, а это уже восточная часть Сити. В сумерках башни начинают мерцать в дымке, а с наступлением темноты я уже вижу миллионы огоньков.

Но сейчас дождь размывает вид города где-то у Бейсуотера. Белые крыши с карнизами сначала блекнут в тумане, а потом и вовсе исчезают. Здесь могли быть люди, говорил Моретти. Надо разжечь огонь и проверить, работает ли котел.

Дождь разбрызгивает капли по стеклам окон. Я хожу по квартире, но все равно никак не могу поверить в то, что я снова тут. Я не знаю, как мне дожить до того часа, когда нужно будет идти спать.

Раньше мне нравилось возвращаться домой. Я готовила кофе или чай, сбрасывала обувь, лосины и носки, потирая красные отметины от резинок на животе и лодыжках. Сейчас мои движения стали резкими и скованными. Я переодеваюсь в легинсы и рубашку с длинными рукавами, которая появилась у меня после забега в Уондсуорте, в котором я не участвовала.

Меня не было тут всего девять дней. Большая часть продуктов в холодильнике осталась свежей. Я отношу мусор в мусоропровод в коридоре. В душе меня завораживает аромат моего шампуня, теперь, после девяти дней отсутствия, он кажется мне достоянием далекого прошлого. Вокруг распространяется запах розмарина и можжевельника. Нужно будет купить что-то совсем новое.

Выходя из душа, я замечаю, что дождь прекратился, поэтому одеваюсь и иду на балкон. Ветер дует мне в лицо и завывает где-то за углом дома, а чайки кричат и резко ныряют вниз. Кровь поднимается у меня по ногам, и от головокружения мне становится легко. Туман рассеялся, и за крышами Бейсуотера я вижу Гайд-парк, который отсюда кажется темно-зеленой полосой с серебристыми заплатами легкой дымки.

В воздухе пахнет парафином. Я изучаю линию горизонта. Темная форма электростанции Лотс-роуд. Башня Оксо на южном берегу. Однажды я ходила туда пообедать. Ресторан находится на самом верху, и в нем очень хорошо слышно, как бармен сыпет лед в бокалы и разносит их по залу. Джин «Элдерфлауэр» с тоником. Я только что познакомилась с Лиамом и, конечно, еще не знала, что дела могут пойти именно так.

Ноги у меня трясутся. Я боюсь высоты, но у меня есть страхи и посильнее. Прошлой весной я зашла в лифт с незнакомым мужчиной, и когда мы проехали несколько этажей, меня накрыла волна паники. Я просто была уверена в том, что он хочет жестоко разделаться со мной. Мужчина просто смотрел на закрытые двери кабины. Руки у него висели по бокам, и он нервно сжимал пальцы в кулаки и разжимал.

Я думаю, что мы с Рэйчел могли бы со временем оправиться от шока после нападения на нее, если бы только не провели целые месяцы, тщательно изучая сотни других нападений, изнасилований и убийств, пока искали преступника. Я хотела, чтобы мы обе забыли обо всем том, что нам удалось узнать. Последние пять лет я притворялась, что и впрямь все забыто, и игнорировала признаки того, что это не так. Например, то, что она приобрела немецкую овчарку. Или то, что я никогда не садилась в такси одна.

Не знаю, права ли я была насчет того незнакомца в лифте. Кабинка остановилась на восьмом этаже, и в лифт вошел еще один мужчина, так что первый уже ничего бы и не смог сделать, даже если и намеревался первоначально. Я рассказала об этом Рэйчел, приехав к ней. Она тогда резала кориандр и, глядя в безоблачное небо Оксфордшира, заметила:

– У тебя слишком активное воображение.

– Или я все же смогла кое-что уразуметь, – возразила я тогда, плеснув в бокал белого вина, вспоминая свисающие руки мужчины и его сгибающиеся пальцы. Наверное, я говорила это так, будто очень хотела оказаться права, и тогда сестра нахмурилась.

Сестра знала, что я винила себя в том, что с ней произошло в Снейте. И что мне хотелось теперь, чтобы все шло тихо и спокойно. Как бы там ни было, несмотря ни на что. Зря я ей про это рассказала. Рэйчел подтолкнула очередную порцию кориандра к лезвию ножа и продолжила крошить его.

Запах парафина так и остается висеть в воздухе. Наверное, открыт один из балконов на этаже ниже, и из квартиры слышится музыка. Тут по четыре квартиры на этаже. По мрачному грязному небу струятся причудливые узоры. Интересно, что преступник сейчас делает. Может быть, он где-то в городе и празднует свою победу. Меня пронзает ярость, а потом накрывает волна перемен, и мой гнев обрушивается на Рэйчел.

Я представляю сестру здесь, на балконе. Она облокотилась о перила, позади нее виден городской пейзаж. Черный джемпер спадает с плеча и обнажает желтую бретельку ее бюстгальтера. Она начинает улыбаться, скулы ее чуточку приподнимаются, глаза сияют. Если Кит наблюдал за ней с холмов, она таким образом могла спровоцировать его. Может быть, она сама дразнила его, потому что обожала внимание к себе.

Ветер прижимает рубашку к моему телу. Я складываю руки на груди и вспоминаю наши старинные ссоры и драки.

После унылой печали последних девяти дней мне даже как-то приятно чувствовать себя злой и язвительной, как будто я напилась аккумуляторной кислоты.

Я сочиняю против Рэйчел целое дело всякий раз, как только она мне кажется противной или бездумной. Ну вот как тогда, когда она обозвала меня лентяйкой.

– Я такая же целеустремленная, как и ты, – возразила я ей.

– К чему же ты так стремишься? – спросила она. – Или куда стремишься?

Она рассмеялась, а я сказала:

– Хорошо, а ты посмотри на себя: ты думаешь, кто-нибудь вообще про тебя вспомнит, когда ты умрешь? Ты всего лишь медсестра, а о них никто и не помнит после того, как выписывается из больницы.

– Еще как помнит, а вообще-то мне все равно, – ответила тогда Рэйчел тоном теннисистки, которая только что провела изящный решающий в игре удар и таким же красивым жестом бросила ракетку на землю.

У Рэйчел невероятный темперамент. Она единственная женщина, которую ударил мужчина-вышибала. А в другой раз я сама видела, как она взяла в баре две бутылки пива, подняла их высоко над головой и нарочно уронила бармену на ноги.

Несколько лет назад мы посетили тусовку на острове в Хакни-Уик. Тогда, повернувшись к ней, я заметила:

– Это самый роскошный вечер в моей жизни! – Я танцевала и размышляла о том, неужели на фестивале «Бернинг Мэн» так же здорово, как здесь. А Рэйчел ударила по голове какого-то мужчину, и нас с позором выгнали с праздника.