Читать книгу "Лишенная детства - Софи Анри"

Я буду вести себя по-другому.

7

ДУРНАЯ РЕПУТАЦИЯ

Я довольно долго думала, что от Да Круса мне передалась какая-то неизлечимая болезнь — СПИД или что-нибудь еще. На самом же деле он заразил меня страхом. С тех пор как мне удалось от него спастись, прошел год, и я боюсь леса и одиночества, боюсь засыпать и боюсь мужчин. Почтальон звонит в дверь, а я начинаю дрожать. Когда кто-нибудь из родственников-мужчин неожиданно заглядывает к нам в гости, я ему не открываю. Папа и мама, как могут, стараются меня успокоить: «Никто не причинит тебе вреда, Морган, Да Крус в тюрьме, не волнуйся!» В повседневной жизни они пытаются делать вид, что ничего не случилось. История с изнасилованием не стала «табу», однако они стараются не напоминать мне об этом без повода. Они стремятся вести нормальную жизнь, как раньше, и думают, что это — наилучший способ помочь мне забыть пережитый ужас. Но я злюсь на них за это притворство, за то, что они делают вид, будто все в порядке. Меня изнасиловали, разве нет? Зачем они вообще в тот день позволили мне уйти из дома? Для меня тихой жизни в семье больше не существует. Я превратилась в зомби. Я не могу, как раньше, вместе с Рашель собирать из «Лего» какой-нибудь домик, болтать о музыке и о Playstation с братом. Мне недостает беззаботности, не хватает слов и жестов. Заблудившись в своем кошмаре, я отстраняюсь от своей семьи. Во время ужина я — тень, в выходные я сижу в своем углу. Изредка маме удается вытащить меня с собой на розыгрыши призов, организуемые где-нибудь поблизости от Эшийёза, где она постоянно получает самые заманчивые подарки. Мы возвращаемся домой с новеньким холодильником или микроволновкой. Эти поездки меня отвлекают, я отдыхаю душой, но это длится недолго. Я не могу по-настоящему наслаждаться общением со своей семьей, равно как и всем остальным. И сам наш дом, и его окрестности напоминают мне о том ужасном воскресенье. По этой дороге мы ехали с Да Крусом в лес… Здесь, в столовой, рядом с игрушками Рашель, мама складывает судебные бумаги… В этой ванне мне запретили помыться, когда я вернулась домой… Из окна видна улица, ведущая к дому Марии и Мануэля. Странно, мама тоже сидит с отсутствующим видом. Может, она думает о том же, что и я?

Часто мне кажется, будто меня подстерегает какая-то опасность. И это отбрасывает на приятные ежедневные радости мрачную тень: с того дня, когда Да Крус меня выкрал, я никогда не чувствую себя в безопасности. Страх становится особенно сильным по вечерам. Я не могу заснуть, если не закрыла дверь на два поворота ключа. Под подушкой у меня нож для разделки мяса. Я баррикадирую дверь, но враг подстерегает меня, притаившись в моей же голове. В полусне я иногда проигрываю события первого октября 2000 года, но в версии «happy end». Сценарий № 1: оказавшись в грузовичке Да Круса, я смогла развязать путы и, вместо того чтобы бежать к воротам, тихонько вернулась в гостиную его дома и спряталась там. Пока он ищет меня на втором этаже, я убегаю. Сценарий № 2: я убегаю, пригибаясь к земле, пока он находится в придорожном киоске. Сценарий № 3: я убиваю его ножом в лесу.

В полночь, в два ночи и в четыре утра я вдруг просыпаюсь и чувствую, что превратилась в сгусток ненависти. Я ненавижу Да Круса, а еще больше — саму себя. Я могла спастись, эти сценарии тому доказательство! Я ненавижу себя за то, что приняла неверное решение. Ненавижу за то, что не сумела избежать изнасилования. Но самое гадкое — это то, что я на какие-то минуты даже нашла Да Крусу оправдание… После первого изнасилования, когда он извинился, когда сказал, что «на него что-то нашло» из-за спиртного, я ему поверила. Я вижу себя протягивающей ему руку там, в лесу, уверенная, что сожаления его искренни, что ему стыдно за все те ужасы, которые он только что совершил. В тот миг я была уверена, что теперь он отвезет меня домой. Когда я снова и снова вспоминаю об этом, то задыхаюсь от осознания собственной глупости. Я чувствую себя полной идиоткой, оскверненной и изуродованной на всю жизнь. Как все повернуть вспять? Как вычеркнуть из памяти раз и навсегда это воскресенье, отравляющее жизнь мне и моей семье? Отцовские оскорбления снова начинают вертеться в моей голове, они убивают меня. Я злюсь на родителей за то, что они не помогли мне, и на себя — за то, что из-за меня они вынуждены терпеть столько мучений. В такие вечера я не вижу способа стереть мысли о худшем дне в моей жизни, снова стать нормальной девочкой, какой я была раньше, вырвать из памяти мерзкие воспоминания, которые меня преследуют. Единственное, пожалуй, что можно сделать, — это разом со всем покончить. Меня соблазняет лежащий под подушкой нож: я режу себе вены, пока боль не выдергивает меня из этого кошмара наяву.

И все мои ночи похожи одна на другую.

Днем, в коллеже, я пытаюсь вести себя так, словно ничего не случилось. Главная задача, которую я ставлю перед собой в начале нового учебного года, — это снова стать «своей» в группе. Любой ценой. И я цепляюсь за Дженнифер как за спасательный круг. К моему огромному облегчению, она продолжает со мной общаться. Почему? Загадка. Захария, мой одноклассник, — один из немногих, кто до сих пор со мной разговаривает, а у Дженнифер на него виды, поэтому, вполне вероятно, приятельство со мной — это часть ее стратегии. Но быть со мной в хороших отношениях полезно и с другой, более прагматичной точки зрения: даже будучи на самом дне депрессии, «страшилка» Морган по-прежнему в числе лучших учеников класса. Списывая у меня, можно не бояться получить плохую оценку, и это стоит минутного разговора.

То, что Дженнифер ценит мое общество, удивляет всех. Мои бывшие подружки предупреждают меня: у этой девочки репутация нахалки, она курит, кокетничает и обнимается с мальчиками, так что мне лучше держаться от нее подальше. Теперь вы заговорили со мной, предательницы! Но их мнение для меня ничего не значит. Хотя раньше я не водила дружбу с нахалами и лентяями, для Дженнифер я нахожу сотню оправданий. Уже само то, что она разговаривает со мной — экстраординарное событие! Примерно год назад меня, образно выражаясь, приковали к позорному столбу, а многие и теперь хихикают, когда я прохожу мимо. Мои бывшие подружки делятся друг с другом своими тайнами и треволнениями, но никто из них не подходит ко мне, чтобы прошептать что-то на ухо. А Дженнифер рассказывает мне о себе все. Рассказывает, кто из мальчиков ей сейчас строит глазки, а кто нравится ей самой. Она уверена, что, будучи доверенными такой парии, как я, ее маленькие секреты не станут известны никому. Потому что никому не интересно, что я говорю. Я слушаю ее россказни не осуждая, никому не пересказывая, и это наверняка ей нравится. Хотя… Может, эту мятежную с юных лет барышню привлекает моя испорченная репутация жертвы происшествия, о каком не принято говорить вслух? Но мне, честно говоря, плевать на то, что именно заставляет ее искать моего общества. Я наслаждаюсь простым ощущением того, что теперь я не одинока. И потом, miss Janniffer в коллеже не на последних ролях, она весьма популярная особа. Весьма. Особенно у мальчиков. Лето не развеяло эту ее ауру. Она вернулась на занятия еще более красивой, более стройной и с двойной порцией грудей. А у меня по-прежнему на лице прыщи, а на носу — очки. Чтобы такая «бомба», как она, заинтересовалась такой девочкой, как я, — это, по меньшей мере, неожиданно.