Читать книгу "Тайна без точки - Альбина Коновалова"

Они уже поженились, но жили в разных концах материка. Миша служил на крайнем севере, Женька доучивалась в благополучном Севастополе. Ах, как страстно он ее ждал — все знали об этом! Она такая ранимая, такая незащищенная, как она там без него? Хотя Женя оставалась в Севастополе с родителями, которые не переставали возмущаться: «Рожать? В Видяево? С ума сошла! Там даже роддома нет!»

Там действительно не было роддома. И нет до сих пор. Но там был Миша. А это много, гораздо больше, чем роддом. И эта любовь держала семью на плаву и давала силу. Женька не только не поехала в Севастополь рожать, она вообще справилась со всеми проблемами видяевского быта самостоятельно, вернее, с Мишиной поддержкой. Что быт этот непростой — вся страна узнала, когда показывали сюжет про жену Лячина, которая жила в маленькой облупленной квартирке.

Кстати, Лячинский дом — один из лучших в гарнизоне. Мы, к примеру, всю зиму прожили в доме, где осенью срезали батареи отопления, потому что они потекли, а менять никто не захотел. У меня тогда тоже был маленький ребенок — зимой в квартире без отопления нам пришлось перейти жить в прихожую, потому что там было тепло, там не было окон, на которых лежал снег.

Я не знаю, какие бытовые трудности пришлось преодолевать семье Родионовых, но, безусловно, пришлось — Миша же не был капитаном первого ранга, а всего лишь каплей, стало быть, и квартиру ему дали не из лучших.

Смуглый мальчишка по имени Олежка, которому наскучили наши взрослые разговоры, совершает головокружительный прыжок с диванных подушек. Вот был бы дома папа — он бы взял его на ручки, он бы спросил: «Как дела?» А какие у Олежки дела без папы? Почему же папа так долго не возвращается? Олежка так его ждет!

Они все время друг друга ждали. Когда папа с мамой познакомились, мама училась в 10 классе. Папа ждал, когда она вырастет. Потом папа ждал, когда закончит медучилище. Потом — когда она приедет, когда родится он, Олежка — их маленький сынок. Теперь мама ждет. Наверное, они с мамой никогда не перестанут ждать.

И папа их тоже всегда ждал своего папу. Потому что Миша — потомственный моряк в четвертом поколении. Мишин папа и Олежкин дедушка Олег Федорович — начальник одного из факультетов Севастопольского военно-морского училища. Светлана Михайловна тоже из семьи военнослужащих. Миша вырос в городе, где воздух пропитан морской солью, где прибоем дышит каждая улица — одним словом, в Севастополе. И дорога его была предначертана — отцом и славой предков. Но он не был бы Михаилом Родионовым, если бы не стремился вырваться из-под родительской опеки. И вскоре Миша самостоятельно перевелся в Санкт-Петербургское училище подводного плавания. Он, правда, тогда еще не был знаком с Женькой, которая бегала в короткой юбке с ободранными коленками.

Ему было интересно жить, учиться, узнавать новое, идти вперед. Если он сидел сложа руки, значит, он обдумывал какой-то новый план действий. Чтобы потом рвануть вперед — в неизведанное, в даль познания.

«Угомонишься ты или нет? — спрашивали Мишу друзья. — Скажи, ну зачем тебе разбираться в этой схеме? Это для тебя жизненно необходимо или для службы требуется?»

«Нет! Я хочу понять принцип работы этого устройства!» — он отвечал.

«Местный Кулибин!» — говорили банальную фразу, не подозревая, насколько это правда.

Кто знает! Возможно, Миша не успел стать ни конструктором, ни изобретателем — не хватило жизненного пространства! Не отмерено было времени! Но он обязательно бы состоялся, как человек творческий. Он знал это, он чувствовал в себе силы для этого. Ах, если бы… не эта трагическое нагромождение случайностей и совпадений.

14 августа 2000 года Женя с сыном и Светланой Михайловной купались на одном из севастопольских пляже и по радио услышали, что на Северном флоте терпит бедствие подводная лодка «Курск».

— На какой лодке служит Миша? — спросила Светлана Михайловна.

— На «Курске»! — побелевшими губами ответила Женя и побежала звонить в Видяево.

После свадьбы Родионовы положили цветы к подножию памятника «Подводникам, погибшим в океане». Теперь, чуть ниже находится памятник, посвященный АПРК «Курск».

Тогда в последний день перед выходом в море Миша забежал в ларек.

— Очень веселый был, — рассказывают ребята с «Нижнего…» — Миш, зачем ты перевелся? Без тебя скучно.

— Мне карьеру делать надо — у меня же сын растет! — так, разговор ни о чем. А он вдруг добавил:

— Дороже жены и сына у меня никого нет!

И побежал на площадь — на свой автобус, который называется «Курск».

Эхо событий

«Он очень хотел быть подводником и служить именно на Севере, — пишет Светлана Михайловна Коркина. — Как его дедушка, который служил в Северодвинске. Теперь, анализируя случившееся, я вспоминаю: было очень много такого, что предсказывало беду. Просто тогда не обращали на это внимания. Выходит, зря. Помню, когда Миша поступил в Нахимовское училище, мы, как принято, с родными и близкими отмечали это событие. И у сына прямо в руках взорвалась бутылка шампанского! А вообще, Миша, хоть и Рыба по гороскопу, не любил моря. Но хотел доказать деду, что тоже может стать подводником. У Миши были две книги, которые он часто перечитывал. Первая — о гибели подводной лодки «Комсомолец», а вторая — мартиролог самых значительных подводных катастроф. Он вообще всегда интересовался, какие средства спасения существуют на воде. А перед тем, как уйти в море на «Курске», закончил в Питере курсы выживания».

«У меня была возможность звонить из Севастополя, из штаба флота туда, на Север, — пишет Олег Федорович. — Там отвечали: не волнуйтесь, все нормально, все живы. Когда прошло четыре дня, стало ясно, что они тянут резину. Лишь на восьмой день признались: средств для спасения нет. Дурили всех, весь мир дурили и сразу отказались от помощи иностранцев.

Сколько ребята жили на самом деле, никто не знает. Что случилось на лодке, сколько человек погибло, почему остальные не стали выходить из лодки, сколько в отсеках воды. Мне, как офицеру, обидно еще и другое: наших ребят предали их же товарищи-подводники. Ведь в тех учениях вместе с «Курском» участвовали еще несколько подводных лодок и одна из них даже была вынуждена экстренно всплыть. Их экипажи точно знают (аппаратура не могла не зафиксировать), что на самом деле произошло. Правда, потом пленки, на которых было все запечатлено, у них тоже изъяли. Я читал материалы дела. Представляете, из всех офицеров только три человека сказали правду о том, что на «Курске» был взрыв! Один порядочный офицер написал, как поднимался в это время на мостик «Петра Великого», а на корабле весь генералитет находился, и вдруг махину так подкинуло, как на большой волне. Потом еще около минуты все гремело, взрыв по корпусу шел. Этот офицер так и пишет: посмотрел на начальников, а у них во-о-от такие глаза! Еще один офицер написал, что выдавал гранаты, которые бросали в район, где находился «Курск», чтобы лодка всплыла. Это было в 14.00. А генералитет потом сказал, что донесение о случившемся на «Курске» получили в 23.00.