Читать книгу "Станислав Лем - Геннадий Прашкевич"

11

Поразительно, что методы, которые применял Лем, иногда приводили писателя к совершенно невероятным предвидениям.

«Много оборотов планеты — когда-то — управление централизованное — распределённое, — пытается объяснить землянам историю своей трагической планеты умирающий двутел. Речь его постоянно прерывается паузами. — Сто двенадцатый оборот планеты — один двутел — управление — смерть. Сто одиннадцатый оборот планеты — один двутел — смерть… Другой один — управление — смерть… Потом — один двутел — управление — неизвестно — кто… Неизвестно — кто — управление…»

Земляне понимают. И никакой это не ребус, говорит Координатор. Просто двутел пытается сообщить, что до 113 года, считая от сегодняшнего дня, у них было центральное правительство из нескольких индивидуумов. «Управление централизованное, распределённое». Потом наступило правление одиночек, что-то вроде монархии или тирании, а в 112 и 111 годах произошли, видимо, какие-то бурные дворцовые перевороты. Четыре властителя сменились в течение двух лет, потом появился новый, и никто не знал, кто им был. Так сказать, неизвестный анонимный властитель. Он существует, и в то же время его как бы нет. Централизованная власть существует, и в то же время этой власти как бы и нет.

На изумлённые слова Инженера: как же так, у любой власти должно быть какое-то местопребывание, любая власть должна издавать распоряжения, законы, содержать исполнительные органы, и всё такое прочее, Координатор отвечает: да, это всё так. Есть и власть, и распоряжения, и законы, и исполнительные органы, но любая информация об этом блокируется. Что грозит тем, кто пытается всё-таки распространять запрещённую информацию? Трудно сказать. По крайней мере умирающий двутел землянам этого не сообщил, точнее, не объяснил. Но, наверное, ничего хорошего с такими отщепенцами не происходит.

Невероятно, но личная анонимность, по мнению двутелов, выгоднее известности.

Странно? Да ничуть. Мы, земляне, сами проходили через такое. Нам, землянам, необязательно лететь на другую планету, чтобы увидеть что-то такое. Подобные общественные системы возникали и на Земле. Например, в Юго-восточной Азии, а конкретно, в Демократической Кампучии — в государстве, построенном «красными кхмерами» на территории Камбоджи и просуществовавшем с 1975 по 1979 год. В течение почти пяти лет партия «красных кхмеров» контролировала всю страну. Сама история стала объектом их эксперимента. Год прихода «красных кхмеров» к власти объявлен был нулевым. Во главе «Ангки лоэу» — «Верховной организации» — стояли анонимные «братья»: № 1, № 2, № 3, № 4, № 5. Имена их держались в тайне от населения, но сейчас они нам известны: Брат № 1 — Пол Пот, Брат № 2 — Нуон Чеа, Брат № 3 — Иенг Сари, Брат № 4 — Та Мок и Брат № 5 — Кхиеу Сампхан. В течение почти пяти лет внешний мир не знал, что, собственно, происходит в Кампучии. Доходили лишь смутные слухи о некоей совершенно невероятной попытке построить там стопроцентно коммунистическое общество. На первом этапе жители городов выселялись в сельскую местность. Все вещи отбирались и уничтожались, деньги были отменены, религия запрещена. Даже ношение очков рассматривалось как особый вид ревизионизма. Даже язык подвергся мощной правке, вводились революционные термины, любая сентиментальная архаика преследовалась, физически уничтожались врачи, учителя, прежние военные и гражданские чиновники, монахи. По теории главного вдохновителя этого эксперимента Пол Пота, человека, кстати, образованного, окончившего в своё время Сорбонну, в будущей чудесной стране должно было жить не более миллиона жителей[32]. Зато это должен был быть поистине «золотой» миллион. Остальные шесть миллионов населения подлежали физическому уничтожению.

Поразительно, но описанное Лемом общество двутелов занято экспериментом, очень похожим на будущий эксперимент анонимных братьев; по крайней мере многочисленные захоронения тысяч и тысяч «отбракованных» двутелов это подтверждают. Учтём и то, что параллельно описываемым событиям на Эдеме ведутся ещё и странные генетические эксперименты, далеко не всегда удачные…

12

Невозможно не увидеть в романе Лема ещё одну идею, через пять лет после публикации «Эдема» блистательно развитую братьями Стругацкими в знаменитой повести «Трудно быть богом». Действие повести братьев Стругацких разворачивается тоже в будущем и тоже на другой планете — там сотрудники земного Института экспериментальной истории изучают конвульсии некоей жестокой (по переживаемому этапу) цивилизации. Политические интриги, вооружённые перевороты, убийства, пытки, сознательная ложь — весь набор того, что мешает нормальному развитию любого общества.

Но имеет ли право человек извне вмешиваться в чужую жизнь?

Имеет ли в данном случае земной человек извне брать на себя функции Бога?

Представьте себе, говорит Координатор своему коллеге, что какая-то высокоразвитая раса прибыла на Землю сотни лет назад во время активных религиозных войн и хочет вмешаться в конфликт на стороне слабых. Опираясь на свою мощь, инопланетные боги запрещают сожжение еретиков, преследование иноверцев и т. д. И что ты думаешь, сумели бы они распространить по всей Земле свой, скажем так, инопланетный материализм? Ведь почти всё человечество тогда было верующим, пришельцам в борьбе за абстрактное Добро пришлось бы уничтожить его всё — вплоть до последнего человека, и остались бы пришельцы на опустошённой Земле наедине со своими рационалистическими идеями.

«Ты что же, считаешь, что никакая помощь тут в принципе невозможна?» — возмущается Химик. На что Координатор отвечает: «Помощь? Боже мой, что значит помощь? То, что здесь происходит, то, что мы здесь видим, — это плоды определённой общественной формации. Пришлось бы её сломать и создать новую, лучшую. А как это сделать? Ведь это существа с совершенно иной физиологией, психологией, историей. Они не такие, как мы. Ты не можешь здесь воплотить в жизнь модель нашей цивилизации. Ты должен предложить план совершенно другой цивилизации, которая могла бы функционировать даже после нашего отлёта». А Доктор к сказанному добавляет: «Да, я опасался, что в приступе благородства вы и впрямь захотите навести тут свой порядок, что в переводе на язык практики однозначно означало бы террор…»

13

Стихи — тоже эксперимент. Стихи — всегда эксперимент. Крылья ночницы из фиолетовой краски и грозы. Под крыльями пушистый ветер. Весь этот свет — это темнота, надетая на сладкий шарик света.

Это гора лилового воздуха…[33]

Крылья из фиолетовой краски…

Пушистый ветер… Сладкий шарик света…

Зачем-то писателю надо было это. Он погружался в научные статьи, пытался понять скрытые связи, пронизывающие весь мир, все общества, все эстетические и политические системы, но всё равно упорно возвращался к словам.