Читать книгу "Дочь сатаны - Виктория Холт"

— Я не дура.

— Ты — дура, каких не найти в Девоне, Тамар. Сейчас бы ты была моей любовницей, а это для такой, как ты, большая честь.

— Какая честь? Один срам.

— Подумай о красивых чужестранках, которые станут развлекать меня. Думай об этом до тех пор, пока я не вернусь. Я дал себе клятву. Когда вернусь, дочка сатаны будет моей. Сначала она, пожалуй, станет упрямиться, но потом… потом… ты увидишь, Тамар.

— Ненавижу тебя. И всегда буду ненавидеть.

— Опять врешь. А ты, однако, изменилась. Стала гордая… грациозная… Черт меня побери, такая же красотка! Нет, стала еще красивее.

Она прошла мимо него и вошла в дом. Тамар была уверена, что теперь он не посмеет дотронуться до нее. Теперь она считается дочерью дворянина и в то же время не теряет своей волшебной силы.

На следующий день Бартли уплыл, и она была рада этому. Теперь она могла с удовольствием слушать рассказы Аннис про ее шашни с Джоном Тайлером.

— Я встретила его во время сенокоса и сказал ему: «Привет, Джон, как дела?» — поведала Аннис. — А он поглядел на меня искоса, как и раньше смотрел, когда еще не покидал меня ради Бесс, и ответил: «У меня все в порядке, Аннис. А как ты?» А я сказала ему то, что ты велела мне сказать, когда я пила приворотное зелье: «Я красивая и желанная в твоих глазах, Джон Тайлер». «Это еще что за новости?» — спросил он, а я ему в ответ: «А то, что тискать Бесс ты больше не будешь, с этого дня ты ни на кого во всем свете смотреть не будешь, только на меня». А он мне: «С чего бы это, Аннис?», а я ему: «А с того, что я тебя околдовала, Джон. Я выпила приворотное зелье, которое Тамар сварила для меня. Я тебя приворожила, Джон». «Ну, тогда ничего не поделаешь», — ответил он, и мы пошли в амбар. Так что у нас все путем.

Слушая ее, Тамар была счастлива. Она научится читать и писать, научится говорить так же красиво и умно, как господа. Она станет одной из тех, кем восхищаются, с той только разницей, что она может колдовать, а они — нет!

Тамар минуло шестнадцать. За последние два года, самые важные в ее молодой жизни, она превратилась в прекрасную юную леди.

Тамар давно уже не работала в кухне, она стала признанной дочерью хозяина дома. Помимо своей воли Ричард не мог не восхищаться ею, прежде всего потому, что она была столь красива — а он был неравнодушен ко всему прекрасному — и ему доставляло удовольствие смотреть на нее. Но больше, пожалуй, радовало то, что она была умна и постоянно забавляла и удивляла его. Она была настолько способной, что через несколько месяцев после первого урока могла читать и писать. Ричард сказал, что Тамар ни к чему терять время на работу в кухне. Мол, если она желает учиться, он поможет ей. А она желала учиться. Желала всем сердцем.

— Помимо чтения и письма тебе нужно еще многое познать, — сказал он. — Ты должна уметь красиво двигаться, держаться с достоинством, не давать волю своим чувствам. И потом… твоя манера говорить… Твоя речь просто режет мне слух.

Он заставил ее сидеть перед зеркалом и правильно произносить слова, повторяя каждую гласную и согласную, покуда эти звуки не заслужили его одобрения. Теперь она говорила почти как он — с легким, мягким девонским акцентом.

Она любила яркие цвета — синий и ярко-красный, подчеркивающие красоту ее темных волос и заставляющие еще ярче сиять ее черные глаза. Когда она ездила верхом, а в числе прочих наук она одолела искусство верховой езды, люди смотрели ей вслед, уверяясь в том, что в ней есть что-то от лукавого: «Она слишком хороша и слишком умна для земной женщины, — говорили они. — Вы только подумайте, как она сумела ускользнуть из рук охотника на ведьм, и поглядите, какой стала!»

Тамар не обращала на них внимания, втайне она была довольна, что ей по-прежнему приписывают сверхъестественную силу.

Но Ричард порицал это. Он любил беседовать с ней. После смерти его подруги из Пенни-Кросса ему не с кем было говорить на интересующие его темы, и, к его удивлению, Тамар заполнила эту пустоту. Ему казалось забавным, что он с удовольствием беседовал с девушкой, которая пару лет назад была маленькой дикаркой.

— Я гляжу, Мерримен, — сказал однажды сэр Хэмфри, — вы просто обожаете эту девочку. Черт меня побери! Если бы вы не сказали мне, что она ваша дочь, я подумал бы, что она ваша любовница. Не уверен, что не думаю так и теперь.

— Чепуха! — резко возразил Ричард. — Такая девочка любого заинтересует. Подумай только, какой она была и какой стала! Она поистине необыкновенная.

Сэр Хэмфри засмеялся.

На самом деле Тамар все больше интересовала Ричарда, он даже не думал, что с ним такое случится. Но его раздражало, что девушка продолжает упорно верить в свою сверхъестественную силу. Почему? Потому что он боялся за нее. Он боялся, что если Тамар снова окажется в опасности, он не сумеет спасти ее, а мысль о возможности потерять эту девушку была невыносимой.

Он снова и снова увещевал ее, говорил холодно и презрительно, говорил, что она глупа. Но ничто не могло переубедить ее.

Однажды ноябрьским днем он позвал ее в кабинет. Она заметила слабый румянец на его щеках и поняла: случилось что-то неприятное.

— Тамар, — сказал он, — садись, дитя мое, я хочу поговорить с тобой. Я только что услышал новости о дьявольском сговоре в Лондоне. Это повлияет на обстановку во всей стране.

— Что за сговор?

— Заговор, который ставит целью уничтожить разом короля и парламент и таким образом лишить страну ее правителей. Это значит, что начнутся новые гонения.

— И кто эти заговорщики?

— Это дурацкий заговор, обреченный на провал. Как я слышал, некто Роберт Кейтсби, католик из Нортхемптоншира, собрал своих собратьев-католиков, и они наняли человека по имени Гай Фокес, солдата удачи, чтобы он спрятался в здании парламента с бочкой пороха и спичками. Один из заговорщиков предупредил своего друга, чтобы тот не ходил в парламент пятого ноября, на которое было назначено покушение. Возникло подозрение, здание обыскали, заговор был раскрыт. Какая нелепость! Это не способ получить свободу, чтобы наслаждаться ею в этой стране.

— Наслаждаться свободой… — повторила она и зловещим голосом добавила: — И верить в ведьм, если желаешь этого?

— Дались тебе эти ведьмы! Иной раз ты доводишь меня до отчаяния, Тамар.

— Такова доля дочери сатаны. Я не могу отрешиться от этого. И что бы вы ни говорили, колдовство Гранин Лэкуэлл имело свое действие. Больные излечивались. А некоторые, на которых она смотрела, заболевали… или им не везло.

Он устало взглянул на нее, но невольно улыбнулся, глядя на ее прелестное, одухотворенное лицо.

— Иногда колдовство оказывает действие, иногда нет. Когда не оказывает, об этом забывают, а если предсказание сбывается, о нем толкуют без конца. А этот заговор… повлечет за собой новые жестокие преследования католиков. Быть может, у нас объявятся охотники на католиков и на ведьм.