Читать книгу "Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи - Трейси Борман"

Тем летом Генрих посетил Восточную Англию и Оксфордшир. Здоровье его казалось крепче, чем раньше. Один из наблюдателей заметил даже, что он «набрал жир». Королю более не требовались частые и продолжительные остановки для отдыха. Он был полон сил и «переезжал из одного охотничьего поместья в другое»[113]. Все были поражены его выздоровлением, но короля по-прежнему терзали старые страхи. Доступ к нему был строго ограничен. В замкнутом мирке личных покоев росли слухи и подозрения.

Одним из ближайших придворных короля был поэт Стивен Хоуз, который поступил на королевскую службу в 1503 году. В своей поэме «Утешение влюбленных» он описывал напряженную атмосферу королевского двора, где придворные «в глубокой тайне» пытались переиграть друг друга «умением и хитростью». Будучи допущенным в личные покои, Хоуз стал свидетелем множества опасных разговоров. Одна такая беседа глубоко его потрясла, потому что собеседники явно «не испытывали любви» к своему королю. Хоуз был обязан докладывать о таких предательских разговорах. Но вместо того, чтобы тайно передать содержание беседы своему царственному хозяину или его советникам, он публично обличил злодеев в стихах, которые распространил при дворе. В результате его самого сочли предателем. Группа придворных, оставшихся неизвестными, так сильно его избила, что он находился «на грани смерти». Впоследствии Хоуза устранили от королевского двора.

В феврале 1508 года у Генриха случился новый приступ туберкулеза. В конце месяца он снова отправился в Ричмондский дворец и заперся в своих личных покоях. Несмотря на то, что личные слуги свято хранили тайну, пошли слухи, что королю трудно дышать, что он не может принимать пищу, что он слабеет и худеет с каждым днем. Одно то, что ему пришлось послать вместо себя посланника в традиционное паломничество в Вестминстер в память о любимой жене, говорит о многом.

И снова мать короля отправилась в Ричмонд, чтобы ухаживать за сыном. С собой она привезла свой двор и заняла специально построенные для нее покои. Тревожась о состоянии сына и мучаясь тем, что она ничем не может ему помочь, леди Маргарет сосредоточилась на хозяйственных заботах. Она заказала для сына новые кровати и отправила слугу в Лондон купить бочку сладкого мускателя.

В марте Генрих немного окреп и смог принять посла Фердинанда Арагонского, дона Гутиерре Гомес де Фуэнсалида. Посла сопровождал представитель арагонского филиала банка Гримальди, который привез с собой документы на последнюю часть приданого Екатерины. Испанский король справедливо рассудил, что единственный способ заставить Генриха женить своего сына на его дочери — это показать ему деньги. Поднявшись на ожидавшую его баржу, Генрих отправился в Гринвич. От холодного мартовского ветра его защищали толстые ковры и подушки. Он ненадолго появился перед собравшимися придворными, а затем удалился в личные покои вместе с послом, чтобы провести переговоры.

Через два дня король появился на турнире в честь посольства императора Максимилиана. На турнире присутствовал и его сын, с завистью посматривавший на своих друзей, вошедших в число участников. Хотя Генрих и хотел сделать своего полного сил юного наследника лицом династии Тюдоров, но держал он его на более коротком поводке, чем раньше. По словам посла Фуэнсалиды, король запирал принца, «словно девушку». Посол заметил, что молодой Генрих был «очень замкнутым… он не произносил ни слова, только отвечал, когда король обращался к нему»[114]. Но в тот день болезнь короля заставила его оставить принца на попечение свиты. Сам он удалился в личные покои — необходимость долго притворяться здоровым его сильно утомила. И принц Генрих воспользовался представившейся ему возможностью. Все присутствовавшие были восхищены его грацией и царственными манерами, которых так недоставало его отцу. Один из наблюдателей даже заметил, что Генрих сел «на место короля»[115].

К апрелю врачи короля сообщили, что у него замечены признаки выздоровления. Но он по-прежнему оставался в уединении. Король был очень слаб, худ и изможден долгими неделями болезни. Биограф того времени, Бернар Андре, называл его «подавленным». Духовник его матери, епископ Фишер, замечал, что «испорченный мир» доставляет королю «большое неудовольствие и скорбь»[116]. Он все больше времени уделял контролю расходов — лично проверял бухгалтерские книги и ставил свои инициалы возле каждой записи. В этих книгах есть записи о выплатах менестрелям, которых приглашали, чтобы они развлекли короля, а также оплата новых шахмат, игральных костей и деликатесов, приготовленных французским кондитером, чтобы разжечь аппетит короля.

Летом 1508 года, когда король и его двор отправились в поездку, в Лондоне разразилась эпидемия потницы. Симптомы этой очень заразной болезни, которую в 1485 году в Англию завезли узники и наемники Генриха VII, проявлялись очень быстро. Болезнь развивалась стремительно, и смерть часто наступала буквально через несколько часов. Болезнь преследовала Генриха и его свиту везде, куда бы они ни направились. Она поразила даже двор принца — умерли трое его верных слуг. Страну охватил ужас. Король все еще был болен, а его единственный сын находился на грани заражения болезнью, «от которой умереть было легче легкого». Положение тюдоровской династии неожиданно стало очень шатким[117].

Генрих и его свита предпринимали все меры предосторожности. Было категорически запрещено употреблять в пищу острые специи, лук-порей, чеснок и вино, поскольку считалось, что они повышают температуру тела и, следовательно, риск инфекции. Но все было тщетно. Поскольку дворы принца и короля были самым тесным образом связаны между собой, болезнь вскоре распространилась и на королевский двор, поразив его в самое сердце. Заболели Хью Денис, самый близкий слуга короля, королевский духовник и епископ Винчестерский, Ричард Фокс, и еще один приближенный, Чарльз Сомерсет, лорд Герберт. Но болезнь лишь слегка затронула королевский двор и неожиданно отступила. Все трое королевских слуг поправились. Вскоре стало ясно, что Генрих и наследник престола также избежали заражения.

Хотя королю и удалось избежать самой страшной болезни, приближенным было ясно, что проживет он недолго. В январе 1509 года Генрих и леди Маргарет Бофорт переехали из Ричмонда в соседний Хэнворт. Леди Маргарет собрала группу аптекарей и, что интересно, троих своих уцелевших внуков. Почувствовав, что на этот раз туберкулез и тонзиллит, которые мучили его в последние годы, одержат над ним верх, король отправился в бенедиктинское аббатство Чертси в Саррее, чтобы там молились за его душу[118]. На обратном пути король нанес личный визит Ричарду Фоксу в Эшере. Епископ был верным другом и советником короля более двадцати пяти лет. По-видимому, при встрече они обсуждали подготовку почвы для мирного престолонаследия.