Читать книгу "Библейские героини. Книга 1. История Сарры, жены Авраама - Марек Хальтер"

Сара улыбнулась Этот красивый гордец Киддин, внешность которого блистала не меньше его ранга прилагал огромные усилия, чтобы понравиться ей и даже проявил некоторое смирение,

— Здравствуй, старший брат. Я рада, что моя молитва пошла тебе на пользу.

— О, да, Священная Служительница, несомненно.

Киддин выпрямился. Смирение исчезло из его взгляда, которым он оглядел Сару с головы до ног. Его взгляд не был взглядом брата. В нем было то, от чего у Силили неизменно вставали дыбом волосы. Это был взгляд молодого зверя, возбужденного красотой Сары и захмелевшего от вспыхнувшего вожделения.

Рука молодого офицера скользнула под его кожаный плащ и вытащила ожерелье из золотых шаров, сердолика и серебряных колец.

— Прими этот подарок. Пусть оно подчеркивает твою красоту, самую совершенную, какую только видели мои глаза.

Служанки обернулись на громкий смех Сары.

— Спасибо за добрые слова, за ожерелье… Я не верю ни своим глазам, ни своим ушам! Что с тобой, Киддин? Близкая битва смягчила тебя, мой дорогой брат?

Губы Киддина подобрались, словно щеки зверя на клыках.

— Мы уже не дети! Время ссор прошло. Вот уже много лун, как ты прославляешь имя нашего отца в этом храме, и я тебе признателен за это. Может быть, я был несправедлив к тебе. Кто мог знать, что рука Инанны вела твои капризы? Но ты права, я должен проявлять смирение перед тобой. Мои слова искренни и мой подарок идет от сердца. Велика моя гордость, ибо, как и до всех в доме, до меня дошла новость, Священная Служительница Крови.

Он еще раз низко согнулся, протянув Саре руку с ожерельем, которой она так и не коснулась.

Вместо этого она нахмурилась и спросила:

— Новость?

— Ах!.. Ты еще не знаешь? Наш отец узнал об этом только вчера. Наш Могущественный Правитель выбрал тебя. Ты станешь его священной женой в великолепной комнате в месяц следующего посева.

От удивления у Сары перехватило дыхание. Киддин осмелел. Сделал шаг вперед, вложил ожерелье в руку Сары и возбужденно прошептал:

— Не удивляйся. Мы давно надеялись, что он выберет тебя. Кто еще, кроме тебя, может надеяться на такую честь? Во всех храмах Ура, Эриду и даже Ларзы не найти жрицы, у которой бы так давно не текли женские крови. Семь лет! Уже не говоря о твоей красоте… Никогда еще Инанна не представала в жрице с такой силой. Сейчас, при объявлении войны, никто, кроме тебя, не сможет заменить Богиню Воительницу в священной постели царя.

Сара хотела отнять руку, но Киддин удержал ее.

— Ты оказываешь великую честь нашему дому. И я хочу стать равным тебе. Когда ты соединишься с ним, Могущественный Шу-Син доверит мне одну из своих четырех армий. Благодаря твоему сегодняшнему благословению я буду сражаться, как лев. Подумай, сестра, о том, чем станет наш род в городе Уре! Ты — жрица великолепной комнаты, а я — Бык армий.

— Мы еще далеки от этого, — холодно ответила Сара. — Выбор царя еще не подтвержден. Опасайся слухов. В храмах слова опережают мух!

— О, нет! Можешь быть уверена в том, что я говорю. Кроме того, я здесь, чтобы сообщить тебе желание отца. Он хочет, чтобы ты пришла в наш дом. Он украсил наш храм так, чтобы он был достоин Священной Служительницы Крови. Он желает, чтобы ты принесла первые жертвы новым статуям наших предков.

Киддин заметил, что Сара колебалась. Ему не стоило никакого труда обрести свою прежнюю интонацию, в которой не было ни нежности, ни смирения:

— Никто не поймет твоего отказа. С тех пор как ты живешь в этом храме, ты была дома лишь три раза. Если ты не придешь поклониться нашим предкам, ты нанесешь оскорбление всем, живым и мертвым.

* * *

Несколько дней спустя Сара в сопровождении Силили и служанок вошла в дом Ишби Сум-Узура. Весь дом собрался во дворе для приемов. Ее отец и брат стояли впереди теток, их мужей, кузенов, служанок, садовников и рабов. Члены семьи надели праздничные тоги, отделанные серебряными желудями и вышивкой, парики и украшения.

Шагая по циновкам и коврам, усыпанным лепестками цветов, Сара поняла, что Киддин был прав. Она уже так давно не приходила в этот дворец, что с трудом узнала его. По приказанию Ишби Сум-Узур были украшены общие залы, окаймляющие двор с массивными колоннами, на которые солнце отбрасывало тени геометрической формы. На каждой колонне были вырезаны великолепные барельефы из глазурованного кирпича, на которых изображались сцены из жизни богов. И цвет, и форма и тонкость изображения были так замечательны, что казалось, сами боги сошли с небес, такие же живые, как люди.

Ишби Сум-Узур тоже изменился. Располневшее тело выпирало под тогой, двойной подбородок довершал крутую линию его отвислых щек. Тяжелый, густо смазанный маслом парик сменил его когда-то густую шевелюру. Он искренне обрадовался встрече с дочерью. С незнакомой ей мягкостью и почтением он склонился перед Сарой, повернув руки ладонями к небу, жест, который, по ее воспоминаниям, он позволял себе только перед более могущественными, чем он, людьми. Глаза его заволоклись слезами от полноты чувств.

— Добро пожаловать в мой дом, Священная Служительница Крови. Да будут благословенны Энлил, Эа и Властительница Луны.

Пока отец произносил эти слова, Киддин и все домочадцы низко склонились перед Сарой. В честь его нового ранга царского офицера на поясе Киддина висел символический топорик. Когда он выпрямился, его темная борода озарилась улыбкой, холодной, как соль под солнцем.

Сара подошла к отцу, взяла его руки в свои, поднесла их к лицу и склонилась в поклоне.

— Отец мой! Здесь я только Сара, твоя дочь. Когда-то ты называл меня «моя любимая дочь».

Она не смогла продолжить свою речь. Ишби Сум-Узур резко вырвал свои руки из рук Сары:

— Нет, нет, Священная Служительница! Сегодня Эа — твой отец и Инанна — твоя нежная мать. Я Ишби Сум-Узур, простой смертный, который привел тебя в эту жизнь, чтобы они выбрали тебя.

Сара попыталась было возразить, но Киддин опередил ее:

— Мой отец прав!

И громко добавил, чтобы все могли услышать:

— Дочь и сестра, которую мы знали, умерла больше семи лет назад, когда Иштар указала ей Могущественные небеса и она спала сном, каким не спят простые смертные. Когда она открыла глаза, она навсегда стала нашей возлюбленной Священной Служительницей Крови. Мы оскорбим Могущественные Небеса, называя ее иначе.

Грудь Сары наполнилась холодом, словно от зимнего ветра. Она хотела напомнить Киддину слова, которые он произнес в гипарю, когда пришел просить у нее встречи. Разве не он произнес слова «Сара, сестра моя, моя дорогая сестра», которые теперь запрещал произносить остальным?

Но она ничего не сказала. Если Киддина можно было уличить в неискренности, то этого нельзя было сказать ни об отце, ни об остальных домочадцах, столпившихся во дворе и смотревших на нее с особым и испуганным почтением.