Читать книгу "Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи - Михаил Погодин"

По окончании войны против австрийцев армия наша возвратилась из Галиции, и часть оной расположилась в Волынской губернии, понудила отряд мой вывести в Киевскую, Полтавскую и Черниговскую губернии. Квартира моя из Дубне перенесена в Киев. Вместе с Волынскою губернией оставил я жизнь самую приятную. Скажу в коротких словах, что страстно любил W., девушку прелестную, которая имела ко мне равную привязанность. В первый раз в жизни приходила мне мысль о женитьбе, но недостаток состояния с обеих сторон был главным препятствием, и я не в тех уже был летах, когда столько удобно верят, что пищу можно заменять нежностями. Впрочем, господствующею страстью была служба, и я не мог не знать, что только ею одной могу я достигнуть средств несколько приятного существования. Итак, надобно было превозмочь любовь. Не без труда, но я успел.

(1810 г.) Дивизия, к которой я принадлежал, вскоре по возвращении из Галиции отправлена в Молдавию, но я по-прежнему оставлен с резервом. Я писал о перемене назначения моего графу Аракчееву, но в самое то время на место его военным министром назначен генерал Барклай де Толли, которому я мало был известен[32].

Все занятия мои в Киеве ограничились употреблением порученных мне войск на построение новой крепостцы на Зверинской горе. Избавляясь ужасной скуки, объезжал я войска в квартирном их расположении и занимался сформированием двух конно-татарских полков, Евпаторийского и Симферопольского. При расписании всей кавалерии непонятным образом поручены артиллерийскому генералу два полка иррегулярной конницы.

Около двух лет прожил я в Киеве, и тяготила меня служба ничтожная и чести не приносящая. С другой стороны, льстило мне благосклонное мнение начальства, и генерал князь Багратион, назначен будучи главнокомандующим молдавскою армией, просил об определении меня начальником артиллерии в армии, на что не последовало соизволения. Поступивший на место его главнокомандующим генерал граф Каменский, проезжая Киев, предложил мне служить с собою[33]. За величайшее благодеяние принял я предложение его и ожидал, в звании бригадного командира, иметь два полка, на которые весьма охотно променивал отряд из 14 тысяч человек, преобразованных в лопатники. Прибывши в армию, граф Каменский представил государю о назначении меня дежурным генералом. Свыше ожидания моего было сие назначение, и я с восхищением ожидал повеления отправиться в армию. Главнокомандующий был в особенной доверенности у государя, и все представления его были утверждаемы, но в рассуждении меня он получил отказ, и ему ответствовало, что я надобен в настоящей должности. Также сделано было предложение заместить мною умершего генерал-майора графа Цукато, который с отдельною частью войск действовал вместе с сербами против виддинского паши. На сие сказано, что я молод. Надлежало разуметь в сем случае старшинство в чине, ибо многим в меньших летах не было упрекаемо в молодости. Не могло счастье представить более случаев, льстящих честолюбию, особенно служащему без покровительства, но тем более огорчала меня неудача, что в настоящем чине, не будучи еще употреблен против неприятеля, я желал первые опыты сделать против турок, где ошибки легко поправляемы или по крайней мере менее видны. Мне нужна была опытность и случай оказать некоторые способности, ибо, служа во фронте артиллерийским офицером, я мог быть известен одною смелостью, а одна таковая в чине генерал-майора меня уже не удовлетворяла. Итак, оставаясь по-прежнему в Киеве, должен я был назначение мое почитать продолжительным.

Получив на короткое время отпуск, проехал я в Петербург. Я представлен был государю в кабинете, что предоставляемо было не менее как дивизионным начальником. Слух носился о раздающихся неудовольствиях с Наполеоном, с которым редко можно кончить их иначе как оружием. Многие к сим причинам относили благосклонный прием, делаемый военным. Не имея сего самолюбия, боялся я в душе моей на случай войны остаться в резерве. Инспектор всей артиллерии, барон Меллер-Закомельский, хотел употребить старание о переводе меня в гвардейскую артиллерийскую бригаду, но я отказался, боясь парадной службы, на которую не чувствовал я себя годным, а возвратился в Киев[34].

Вскоре за сим военный министр уведомил письмом, что государь желает знать, согласен ли я служить в гвардии командиром артиллерийской бригады. Я отвечал, что, служа в армии и более будучи употребляем, я надеюсь обратить на себя внимание государя, что по состоянию не могу содержать себя в Петербурге, а без заслуг ничего выпрашивать не смею. Высочайший приказ о переводе меня в гвардию был ответом на письмо мое. Не мог я скоро отправиться к новому моему назначению, ибо, переломив себе в двух местах руку, я долго был болен. По донесению о сем государю, прислан курьер узнать о моем здоровье, и военному губернатору приказано каждые две недели уведомлять о нем. Удивлен я был сим вниманием и стал сберегать руку, принадлежащую гвардии. До того менее я заботился об армейской голове моей.

За два месяца до окончания года приехал я в Петербург и вступил в командование бригадою, не входя в хозяйственную часть оной, желая показать, что я не ищу выгод. Государь принял меня с обыкновенною милостью, и сего довольно, чтобы фигура моя не казалась чужеземною в столице. Великий князь, со времени последней кампании, постоянно был мне благосклонным. Изломанная рука моя доставляла мне возможность не во всех участвовать ученьях и разводах, которые большую часть времени отнимают у служащих в Петербурге, и я был довольно свободным. Вскоре вновь сформирован Литовский гвардейский полк, поступивший вместе с Измайловским полком в бригаду, в которую государь назначил меня командиром с сохранением артиллерийской бригады. К жалованью моему прибавлено в год по 6 тысяч рублей.