Читать книгу "Крестник Арамиса - Поль Махалин"

Образ Вивианы гнал из его памяти имя Арманды де Сент-Круа, как свет Авроры разгоняет своим золотым хлыстом белые стада ночного тумана.

О, как она удивится, как счастлива будет снова увидеть его!

Барон представлял, как изменилась его возлюбленная, как хороша она в наряде дамы, в наряде ему незнакомом, который, должно быть, сидит на ней, как на королеве, изящно, благородно и изысканно.

— Но, Ролан, но! В Версаль! В Версаль!

Ролан, навострив уши, скакал что было сил. Он давно одолел поселки Булони и Отея, пересек мост Сен-Клу и маленькие ползущие улочки. Затем, несколько замедлив шаг, без особых усилий взобрался на плато, где находилось заведение Гульельмо Кастаньи. Здесь всадник дернул поводья и остановил лошадь. Молодой человек скорчил страдальческую гримасу и схватился за живот:

— Дьявол!..

По правде говоря, крестник Арамиса, как и все, был материален, и его восклицание, подчеркнутое выразительным жестом, означало, что пора остановиться, так как он внезапно ощутил приступ голода. При виде вывески «Роща Амафонта», где над салатом любви трудились нимфы, слетевшиеся на обильно сервированный стол, он вспомнил о завтраке.

— Не могу же я, — рассуждал Элион, — приехать в Версаль бледным и осунувшимся, как монах, который постился с предпоследнего дня Масленицы до пасхального воскресенья.

Потом, посмотрев на Ролана, дернувшего мордой, сказал со вздохом:

— Ах да, понимаю тебя, лакомка: чуешь меру овса и полное ведро свежей воды… Так пусть исполнятся твои желания… Я сам охотно заморю червячка паштетом, в то время как ты будешь занят своим овсом.

И, выдавая собственный голод за необходимость накормить лошадь, господин де Жюссак спрыгнул на землю и, ведя Ролана под уздцы, вошел в сад мэтра Гульельмо.

Тот встретил путника на пороге кухни. Казалось, он ожидал посетителя, потому что, едва заметив Элиона, крикнул гарсону:

— Коломбен, возьмите скотину, поставьте в какой-нибудь угол и проявите о ней самую большую заботу. Я говорю о лошади, конечно!

Потом, подпрыгивая, подошел к барону и растянул рот в улыбке:

— Сюда, мой дворянин!.. Идите быстрее! Они здесь!

Попав в цепкие объятия, барон спросил удивленно:

— Кто?

Пьемонтец склонил голову набок и подмигнул.

— Эти две дамы…

— Какие дамы?

— Те, что ожидают вашу милость…

Молодой человек сделал большие глаза.

— Не понимаю вас, дружище… Объясните попонятней… Вы говорите, меня ждут две дамы…

— Да, в пристройке… В комнате, с окном над этим сводом.

— Ждут меня?.. Меня?.. Барона Элиона де Жюссака?

Синьор Гульельмо склонил голову на другой бок и почти уперся улыбающимся ртом в плечо.

— Они не назвали имени, сударь, но довольно хорошо описали того, кого ждут, и я узнал вас тотчас же: кавалер элегантный, хорошо сложенный, благородный.

Наш провинциал рассмеялся:

— Спасибо за комплименты, дружище, но вы ошиблись: я не знаю этих дам…

Кастанья поджал губы.

— Скромность — это прекрасно. Но со мной… — И добавил проникновенно: — Понятна ваша щепетильность, желание сохранить тайну… Люди вашего круга…

И тут же дал волю своей болтливости:

— Corpo di Bacco![13] Скажу вам на ушко — это не первое посещение… Держу пари, одна из них — знатная герцогиня древнейшей фамилии, другая — настоящая маркиза… Грациозны, величественны, привыкли одергивать людей! — Потом, собрав пальцы у губ и изобразив воздушный поцелуй, проговорил: — А хорошенькие!.. Как ангелы!.. Или скорее демоны: до того надменны… Ведь это чувствуется, даже несмотря на маски…

— Они в масках?

— Я же сказал… Но то, что не сокрыто от взгляда, помогает домыслите утаенное!.. Фигуры, как у королев, осанка богинь, детские ножки, руки, как у фей!..

— Чертовщина! — воскликнул Элион. — Вы так расписываете, что у меня слюнки текут, приятель!

Пьемонтец толкнул его локтем.

— Они обе там, наверху!

— Понятно, — сказал барон, почесывая за ухом. — Но что, если эти дамы здесь не из-за меня?

— А из-за кого же? Никто из кавалеров их не спрашивал. К тому же ваша милость точь-в-точь подходит по всем приметам.

Господин де Жюссак размышлял.

Сначала на ум пришло имя Вивианы. Да, конечно же, это она вышла ему навстречу и оказалась ровно на половине пути, чтобы ускорить свидание.

Но его пугали сомнения: могла ли подруга знать, что он покинул Эрбелетты и направляется в Версаль?

Однако если это не мадемуазель де Шато-Лансон, то кто же тогда?

И тут в его сознании пронеслось видение, белое видение губительницы душ.

Арманда! Очевидно, со спутницей или подругой. Скорее всего, пришла, чтобы объясниться по поводу кражи письма. Чтобы снять с себя нелепые обвинения господина де ла Рейни, ни одно из которых тот не сумел доказать…

— Ну? — спросил синьор Кастанья.

— Вот что, мой дорогой, кажется, одну из этих дам я знаю.

— Тогда не заставляйте себя так долго ждать.

— Конечно, если только я не ошибаюсь…

— Тогда идите! Ошибка — еще не оскорбление… В таких случаях просто извиняются, только и всего.

Но Элион не двигался с места.

— Ну, сударь, решайтесь! Вы что, испугались красивых женщин?

Молодой человек услышал в этих словах насмешку.

— Испугался?.. — Барон тряхнул головой, надвинул шляпу на лоб, пригладил усы и проверил, не слишком ли нелепо путается в ногах шпага. Потом, почувствовав легкое сердцебиение, как перед первым свиданием, — в любви, как в сражении, — он воскликнул:

— Тысяча чертей! Где эти ваши красавицы?

— В пристройке на втором этаже, дверь напротив лестницы.

V

ДАМЫ В МАСКАХ

Минут за двадцать до появления господина де Жюссака в «Роще Амафонта» со стороны Гарша прибыла карета и остановилась неподалеку от этого заведения. Из нее вышли две женщины, скрывавшие свои лица под масками. Одна из них — постарше — сказала кучеру, прятавшему нарядную ливрею под серым тряпьем:

— Буажоли, поезжайте и подождите нас, вы знаете где.

Экипаж тотчас же развернулся и удалился. Женщины направились к заведению синьора Кастаньи.

Обе кутались в длинные темные накидки из кисеи, обе носили нитяные митенки вместо перчаток, обе, наконец, были обуты в туфли без задников.