Читать книгу "Прикосновение - Клэр Норт"

– Чудовище! Чудовище! Ты клялся в любви ко мне, заставил поверить, что действительно любишь, но всегда оставался чудовищем!

– Моя дорогая, – отвечала я, – если это и в самом деле так, то разве не станешь ты счастливее, покинув этот дом?

При этих словах она окончательно сорвала с себя наряд, обнажив тело, хорошо сохранившееся для ее возраста, откормленное, но без излишеств, удобное, как подушка, и белое, как летнее облако.

– Разве я не красива? – воскликнула она. – Разве я не желанна для тебя?

Когда утром я провожала ее, она даже не взглянула в мою сторону.

Уладив подобным образом большинство своих дел, я перебралась со всем своим оставшимся хозяйством и прислугой в особняк, стоявший у самой воды, и в первый же вечер пригласила Айешу отужинать со мной. Увы, в первые несколько недель я не смогла обнаружить в ней ничего от той утонченной женщины, с которой познакомилась в бане, и уже начала сомневаться, не совершила ли ужасную ошибку, покинув тело состоятельной вдовы. Айеша избегала моего взгляда, на все вопросы отвечала односложно, всем своим видом демонстрируя такую холодность ко мне, что и для меня ее прежняя красота несколько померкла. Но я продолжала ухаживать за ней с терпением и нежностью недавно влюбленного, хотя не видела в ней перемен до того, как однажды вечером мы сели ужинать и она вдруг сказала:

– Ты очень изменился, мой супруг.

– Тебе нравится перемена во мне?

Она долго молчала. Потом ответила:

– Я любила мужчину, за которого вышла замуж, до сих пор уважаю его и каждый день возношу молитвы за его душу. Но должна признаться, мне больше по нраву тот, кого я вижу перед собой сейчас. Мне хорошо рядом с ним, и я хочу, чтобы это продолжалось как можно дольше.

– Почему же ты вышла за меня замуж, когда я был другим?

– Из-за денег, – бесхитростно ответила она. – За меня дали выкуп, но он не может служить источником дохода. Ты имеешь доход. Ты обладаешь престижем. Твое имя всеми уважаемо. И если бы у тебя не было чего-то одного, две других части твоей личности принесли бы тебе недостающую третью. У моей же семьи нет ничего. Своим союзом с тобой я обеспечиваю их существование.

– Понимаю, – пробормотала я, но, не уверенная, как сам аль-Муаллим отреагировал бы на ее слова, решила промолчать.

Но моя сдержанность не испугала Айешу, а, напротив, вызвала улыбку. Она впервые всмотрелась в мое лицо, и у меня вдруг участилось сердцебиение. А потом жестом, почти немыслимым за традиционным восточным ужином, она протянула руку и коснулась моей руки.

– Ты и в самом деле ничего не помнишь, – почти выдохнула она, но ни в чем меня не обвиняла, а просто показала, что уже все для себя открыла, что-то поняла.

На мгновение мною овладела паника. А она продолжала сидеть, положив пальцы на мою ладонь. Когда на закате мы стояли рядом на берегу реки, я сказала:

– Мне необходимо поговорить с тобой. Есть нечто важное, что ты могла понять превратно. А быть может, и не поймешь вовсе.

– Не надо ничего мне рассказывать, – ответила она так резко, что я даже вздрогнула. Поняв, что испугала меня, она добавила: – Мне не нужна правда.

– Но почему ты не хочешь знать все?

– Я связана с тобой священной клятвой. Мне суждено уважать тебя и быть покорной. И пока я исполняю этот долг искренне, моя душа чиста. Хотя только в последние месяцы исполнение долга стало приносить мне радость. Только с… Только в эти последние месяцы. А потому не произноси слов, способных испортить чувство, возникшее между нами. Я не хочу услышать, кто ты на самом деле. Не губи этого прекрасного мгновения.

И я ничего больше не сказала. Она была моей женой, я была ее мужем, и это все, что мы хотели знать.

Шесть лет потом мы с моей женой жили в мире и богатстве – пшеница, хлопок и рабы всегда оставались прибыльными товарами. И недомолвка между нами могла со временем даже полностью забыться, если бы в Каир не пришли французы. Когда гнев египтян против своих удивительно сдержанных поначалу оккупантов достиг пика, к моей двери явились заговорщики с просьбой употребить мое влияние, чтобы снабдить их оружием и деньгами. На это я ответила вежливым отказом.

– Но ведь твой город оказался под властью неверных! – восклицали они. – Ты думаешь, французы не явятся, чтобы изнасиловать твою жену?

– А что? – спросила я. – Ваших они уже изнасиловали?

Они ушли, бормоча угрозы в мой адрес, но потом снова навестили меня, и опять с тем же результатом. Вот только их визиты ко мне не остались незамеченными. И когда начался бунт, загрохотали пушки, разрывая небо, а Наполеон лично приказал снести стены Великой мечети и вырезать всех – мужчин, женщин и детей, – кто нашел убежище внутри ее, мое имя уже звучало на улицах Каира среди имен тех, кому суждено было стать следующими жертвами кровавой бойни.

Тот самый мальчик, чьим телом я когда-то воспользовалась, чтобы изнутри узнать образ жизни аль-Муаллима, прибежал ко мне. Теперь он уже превратился в молодого человека.

– Хозяин! – воскликнул он. – Французы скоро придут за вами!

Моя жена стояла рядом со мной, спокойная и молчаливая.

– Что мне делать? – спросила я. Я задавала этот вопрос вполне серьезно, потому что перевоплотиться в щеголеватого французского офицера было бы легче всего, но тогда в один момент, за один вдох, за секунду, которая требовалась для перехода, я закончила бы для себя все, потеряла бы то, ради чего жила так долго. – Как мне поступить?

– Аль-Муаллима не должны найти в этом городе, – ответила она и впервые за шесть лет смотрела на меня, а обращалась к моему прошлому телу. – Если ты останешься, французы арестуют и расстреляют тебя. На реке есть корабли, а у тебя – деньги. Уезжай.

– Я мог бы вернуться…

– Аль-Муаллима не должны найти, – повторила она, и нотка злости прозвучала в ее голосе. – Мой муж слишком горд и ленив, чтобы сбежать.

Никогда прежде не говорила она так прямо о том, кем я была на самом деле. И хотя ее пальцы переплелись с моими, а дыхание смешивалось с моим дыханием, она видела мое тело уже в каком-то другом месте.

– А что будет с тобой?

– Бонапарт даже сейчас еще хочет показать, насколько он справедлив. По всему городу развешаны плакаты, призывающие оставить веру в Ибрагима или Магомета и поверить в того, кто правит империями и возвеличивает людей.

– Меня мало вдохновляют подобные призывы.

– Он не позволит своим солдатам убить вдову. Наши слуги, богатство и влиятельные друзья защитят меня.

– Или превратят в мишень.

– Я буду оставаться в опасности, пока здесь аль-Муаллим, – твердила она, и жилы на ее горле напряглись, когда она сдерживалась, чтобы не перейти на крик. – Если ты любишь меня так сильно, как мне кажется, то должен уехать.

– Поедем со мной.