Читать книгу "Мой верный друг Тэм - Бобби Пайрон"

Бри с Мэдисон и почти все, кто был в буфете, включая поварих, уставились на девочку, которая только что вошла в буфет. Она ничем не отличалась от остальных девочек в школе, за исключением того, что была выше всех и одета в черное с головы до пят. На ней были неуклюжие армейского типа ботинки с массой пряжек и шнурков.

— Кто это? — спросила я.

Бри и Мэдисон одновременно сказали:

— Чейен Риверс.

Я оглянулась и посмотрела на девочку, склонившуюся над стойкой с салатами. Дети расступались перед ней, как Красное море перед пророком Моисеем.

— Да кто она такая? — недоумевала я.

Девочки глянули на меня так, как будто у меня выросли две головы.

— Ты не знаешь, кто такая Чейен Риверс?

Я покачала головой. У Мэдисон глаза полезли на лоб.

— Это же дочь Рэнди Риверса.

— Только, пожалуйста, не говори, что ты не знаешь, кто такой Рэнди Риверс, — сказала Бри.

Иногда Бри разговаривала так, как будто я прилетела с другой планеты.

— Ну конечно же, я знаю, кто такой Рэнди Риверс, — ответила я, хотя это было неправдой. Но Нэшвилл был городом певцов кантри, поэтому я предположила, что Рэнди Риверс — один из них.

Поэтому я сказала так, как будто знаю, о чем говорю:

— Что дочь такого богатого и известного кантри-певца делает в бесплатной средней школе?

Не отрывая от девочки глаз, Мэдисон проговорила:

— Я слышала, что ее исключили из всех частных школ Нэшвилла.

Бри кивнула:

— А я слышала, что ей наняли домашнего учителя, но она такая вредная, что выгнала его.

Я смотрела, как Чейен Риверс подошла к пустому столику у окна, ни на кого не глядя. Она вела себя как королева Англии.

— А она ничего, — сказала я.

Девочки посмотрели на меня и покачали головами.

— Я слышала, что практически все восьмиклассники делают ставки на то, как долго она продержится, прежде чем ее вышвырнут и отсюда.

Бри и Мэдисон делали вид, что читают журнал, пока наблюдали за Чейен Риверс.

— Я слышала, что шесть раз в году мама возит ее в Нью-Йорк на шопинг, — сообщила Бри.

— А я слышала, что у нее есть парень, которому восемнадцать, — сказала Мэдисон.

Живя в маленьком городке, где все думают, что все обо всех знают, я понимала, что большая часть информации, которую ты получаешь, обычные сплетни. Я смотрела на эту знаменитую девочку, которая в одиночестве сидела у окна. Было не похоже, что ее классный руководитель выделил ей сопровождающего. Никто не сказал ей «привет» или «добро пожаловать в нашу школу». Мне стало ее жалко.

В тот день после занятий мама приехала, чтобы забрать меня из школы.

— Мама, — сказала я, — а ты знаешь, кто такой Рэнди Риверс?

Мама всматривалась в дождь со снегом, который падал на лобовое стекло.

— Ненавижу такую погоду, — проворчала она.

Мама явно была не в духе, поэтому я решила держать язык за зубами и не мешать ей вести автомобиль. Она выглядела не очень счастливой, с тех пор как мы переехали в Нэшвилл. О, когда папа был дома, мама изо всех сил старалась казаться веселой. Но когда мы оставались вдвоем (а папа почти все время проводил в студии, и мы с мамой постоянно были одни), она часто вздыхала и выглядела грустной. И то, что она не могла найти работу, не улучшало ей настроения.

Мы въехали на парковку возле супермаркета «Харрис Титер». Мама сидела, наблюдая за дворниками на лобовом стекле. Я дотронулась до ее руки.

— Мама, мы будем заходить?

Она посмотрела на меня и заморгала, потом выключила дворники и улыбнулась. Но это была не настоящая, «ой-как-я-счастлива», улыбка.

Мама дотронулась до моей щеки.

— Извини, Эбби. Давай посмотрим, есть ли у них вкусная жареная курица на ужин. Твой папа будет очень поздно, и мне не хочется готовить только для нас двоих.

Мы с мамой уже дважды на этой неделе ели жареную курицу из «Харрис Титер». И мне, честно говоря, больше не хотелось ее есть. Но я не смогла сказать об этом маме.

Я прислонила к себе теплый жирный пакет с кусками курицы, пока мы бродили по продуктовым рядам. Я потянула маму за рукав и спросила:

— Ты знаешь, кто такой Рэнди Риверс?

Мама бросила несколько пачек с кашей в нашу корзину.

— Конечно, это очень известный певец кантри. А что?

— Его дочь только что перешла в нашу школу, — сказала я.

— Правда? — удивилась мама. — Я думала, что богатые дети учатся в супер-пупер частных школах.

Я взяла пачку «Нила вафель» и положила ее в корзину.

— А она и училась, но знаешь что?

Мама покачала головой, и ее коса закачалась из стороны в сторону. Мэдисон и Бри захотели бы поработать над ее внешним видом.

— Говорят, что ее выгнали из всех частных школ и что у нее был домашний учитель, но она оказалась такой вредной, что выгнала его. Наша школа, — прошептала я, — ее последняя надежда.

Мама нахмурилась.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что нельзя верить всему, что говорят люди, особенно о других людях. Эта девочка, скорее всего, одинока, как и все мы.

— Знаю, — сказала я. — Я тоже так думаю. Никто в школе с ней не разговаривает и даже не подходит к ней. Это грустно.

Мама остановилась, посмотрела на меня и улыбнулась:

— Спорим, что вы подружитесь?

— Мы? — удивилась я.

Но, честно говоря, мне иногда становилось страшно от того, насколько хорошо мама меня знает.

На следующий день в буфете я высматривала Чейен Риверс. Как обычно, Мэдисон, Бри и еще одна их подруга были заняты обсуждением, как все в школе одеваются и как себя ведут.

И когда я уже готова была сдаться, Чейен Риверс появилась в дверях буфета. И опять все замолчали.

Она медленно прошла к стойке с салатами и положила несколько порций на свой поднос. Потом села за тот же стол у окна, не глядя ни на кого, как и раньше.

Чейен Риверс открыла книгу и надкусила яблоко.

Мэдисон вздохнула:

— Она классная.

— Точно, — сказала Бри.

— Слишком классная, — добавила их подруга Кортни.

— Тогда почему вы не подойдете и не скажете ей «привет»? — спросила я.

Они посмотрели на меня так, как будто я предложила им пойти в туалет для мальчиков.

Я сдалась:

— Все с вами ясно.

Направляясь к столу Чейен Риверс, я чувствовала, как на меня уставились сотни глаз. Чем ближе я подходила к ней, тем больше убеждалась, что это не такая уж хорошая идея. Потом я вспомнила мамины слова: «Эта девочка, скорее всего, одинока, как и все мы».