Читать книгу "Балтийская рапсодия - Александр Харников"

Вместе с бэтээрами на «Денис Давыдов» зашли те, ради кого, собственно, и готовилась вся эта экспедиция. Старший из них лаконично представился мне:

– Майор Копылов, ГРУ.

Вторым путешественником оказался капитан ФСБ Васильев, а вот третий, одетый в необычный синий мундир, назвался ротмистром Шеншиным. Я понял, что это человек XIX века. И фамилия вроде бы знакомая.

Я вспомнил, что читал о нем в книге Тарле о Крымской войне. Ротмистр с риском для жизни дважды выбирался из осажденного Бомарзунда и на рыбачьих лодках добирался до Петербурга, чтобы доложить о происходящем в крепости лично императору. Ого! Выходит, что капитан и майор скоро увидят самого Николая I.

Ну, и вместе с тремя главными действующими лицами на «Денис Давыдов» перебрались десятка два морских пехотинцев, которые сразу же начали помогать моим ребятам крепить по-походному бэтээры.

Аппарель закрылась, с борта «Королева» мне на прощанье помахал рукой капитан 1-го ранга Кольцов. Я направился в рубку, пригласив проследовать за мной ротмистра, майора и капитана.

В рубке ротмистр Шеншин сразу стал с любопытством осматривать приборы управления катером, панели, усеянные кнопками, датчиками и экранами. Я дал команду, и под ногами задрожала палуба – заработали оба дизеля, и катер стал медленно разворачиваться в сторону моря. Потом я скомандовал полный ход, и за кормой катера забил гейзер. «Денис Давыдов» рванул с места, словно пришпоренный жеребец. И мы помчались…

– А что вы будете делать, Глеб Викторович, – спросил у меня майор Копылов, – если вам повстречаются британцы? Ведь ваш кораблик, мягко говоря, слабо вооружен…

– Зато мы бегаем быстро, товарищ майор, – улыбнулся я, – тридцать пять узлов дадим запросто, а если поднажать, то и все сорок сможем.

– Ну, смотрите, – сказал майор, – кстати, меня по имени и отчеству – Иван Викторович.

– А меня – Евгений Максимович, – протянул мне руку капитан.

Ротмистр, посмотрев на нас, немного помедлил, а потом тоже протянул мне руку:

– А меня – Николай Васильевич.

– Ну, вот и познакомились, – сказал Копылов. – Глеб, я знаю, что у флотских это не принято, но как по-вашему, мы успеем за ночь добраться до Копорской губы? И где вы хотите высадить нас?

Я почесал затылок. В принципе, «Денис Давыдов» мог добраться хоть до самого Кронштадта. И даже блокирующая крепость и базу Балтийского флота англо-французская эскадра вряд ли нам помешала бы. Но по ходу мы могли неслабо огрести от своих же. Для начала катер пропорол бы днище о ряжевые заграждения, загодя установленные на подходах к Кронштадту. Потом у нас появился бы шанс подорваться на минах, которые выставили у северного и южного фарватеров. Там были оставлены проходы для своих кораблей, но карт этих проходов у нас не было, а ротмистр, как человек сугубо сухопутный, честно признался, что они – проходы – ему неизвестны.

Ну, а на десерт мы получили бы залп ядер и бомб с батарей и фортов Кронштадтской крепости. Ведь артиллеристы не знают, что мы их союзники и потомки. В общем, к Кронштадту соваться нам явно было противопоказано.

Высадимся же мы в Копорской губе. Помню, есть там одно симпатичное местечко со смешным названием – Систо-Палкино. Не знаю, как в прошлом, но в нашем времени там неплохая дорога, по которой можно выбраться на трассу, ведущую в Ораниенбаум.

Ротмистр подтвердил мне, что дорога там есть и сейчас, и что по ней можно проехать. На том и порешили. Катер глотал милю за милей, авторулевой «Агат-М3» вел его к цели кратчайшим путем. Капитан, майор и ротмистр о чем-то тихо беседовали. Небо на востоке начало потихоньку светлеть. До прибытия на место высадки оставалось совсем всего ничего…

15 августа 1854 года, раннее утро.

Копорский залив.

Борт десантного катера «Дмитрий Донской»

Капитан ФСБ Васильев Евгений Максимович

Мы выбрались из внутренних помещений «Дениса Давыдова» на открытую всем балтийским ветрам палубу. Солнце еще не взошло, но на востоке небо уже окрасилось в нежно-розовые тона. По броне бэтээра стекали капли воды. Я улыбнулся и шутливо сказал:

– Господин ротмистр, карета подана!

Ротмистр задумчиво посмотрел на БТР, вокруг которых уже суетились морские пехотинцы и моряки десантного катера, разнайтовывая их. Несколько морпехов по-хозяйски укладывали в боевые машины какие-то ящики и мешки. Шеншин улыбнулся и неожиданно продекламировал мне по-английски:

Three wise men of GothamWent to sea in a bowl:And if the bowl had been strongerMy song would have been longer[1].

– Николай Васильевич, не бойтесь, – я улыбнулся, заметив, что ротмистр заметно нервничает. – Эти, как вы говорите, «тазы» достаточно прочны и неплохо плавают – уж поверьте мне. Иначе моя песня[2] сегодня не прозвучала бы. Да и наш БТР пойдет вторым по счету. К тому же у вас было намного больше шансов утонуть в той чухонской лайбе, на которой вы пытались удрать от англичан.

– Вы правы, – с кривой усмешкой заметил он. – Только вот та чухонская лайба, знаете ли, была деревянная… На ней можно было перевернуться, но не утонуть. А вот насчет вашего – как вы его там назвали – бэтэ… ну, в общем, чего-то там я не столь уверен. Ну да ладно, помирать, так с музыкой, – и он, перекрестившись, забрался в десантный отсек через откинутую дверь бэтээра.

Вслед за ним туда же влез и Ваня Копылов. Мы закрыли все люки, водитель завел двигатель, и все стали ждать, когда десантный катер приблизится к берегу. Потом опустилась аппарель, и наша машина легко скользнула в воду, подняв столб брызг. Шеншин опять перекрестился, но увидев через смотровые приборы, что мы не тонем, а бэтээр уверенно движется в сторону берега, успокоился. Когда же он почувствовал, что колеса зацепили твердую землю, то и вовсе повеселел.

– Да, Евгений Максимович, – сказал он, – а вы были правы, ваш «тазик» попрочнее будет…

Когда боевая машина окончательно выбралась на берег, мы открыли люки и осмотрелись. На берегу нас уже ждала «кушетка» – такое название носила командно-штабная машина Р-149БМР. С помощью установленной на ней радиостанции мы будем поддерживать связь с кораблями отряда.

Сориентировавшись по карте и компасу, мы двинулись по довольно неплохой проселочной дороге на восток, в сторону Красной Горки. Оттуда мы намеревались добраться до Ораниенбаума, или, как его издавна называют моряки – Рамбова.

Я высунулся из люка и стал наблюдать за тем, что мне удалось рассмотреть сквозь предрассветную полумглу. Мимо нас проносились деревья и полянки, кое-где на них возвышались стога сена. По дороге мы проскочили несколько деревень, самой большой из которых была Устья, которая в наше время стала городом Сосновый Бор, и в которой была построена атомная электростанция. Встречавшиеся по пути крестьяне шарахались от наших машин и испуганно крестились.