Читать книгу "Когда я был маленьким, у нас была война - Станислав Олефир"

Так тот случай загадкой для всей нашей семьи и остался…

Минуло лет сорок. Я давно жил на Крайнем Се вере. Рыбачил, охотился, пас оленей. Само собой, каждого зверя, каждую птицу узнавал с первого взгляда. Однажды вместе с братом Леней косили сено совхозным коровам.

Хорошо нам. Тайга. Глушь.

Утром, пока роса, косим. Потом отдыхаем, ловим рыбу, собираем грибы или ягоды. Вечером сгребаем подсохшее сено.

В речке хариусы плещутся, над нею утки-каменушки с крохалями летают, вдоль берега всякие звери прогуливаются. Мы, конечно, за всем внимательно следим. Как же, охотники!

И вот однажды я увидел над тайгой какую-то птицу. Меньше кедровки, черная как уголь и летит, словно из последних сил крыльями машет. Бывают такие птицы. Кажется, еще чуть-чуть – упадет и убьется.

Самое интересное – не узнаю я эту птицу, хоть ты меня убей. Даже удивительно стало. А она над лиственницами до реки долетела и вдруг резко так провалилась к самой воде. Здесь я ее сразу узнал. Оляпка! И не черная вовсе, а бурая. Тысячу раз видел над водой, а над тайгой – первый раз в жизни. Вот и не признал.

Наши реки извилистые, пока от плеса к плесу дотекут, десять раз вильнут, вот и оляпке приходится крылышками трепетать, чтобы вписаться в поворот.

Рассказал об этом случае брату. Он тоже удивился:

– Чего это ее через тайгу понесло? Может, птица совсем молодая, вот с высоты перекаты и высматривает. На перекатах для нее самая пожива. Ручейники прямо на виду лежат. Ешь не хочу. Но, может, ты что-то напутал. Оляпки так высоко не летают.

Так мы поговорили и о том случае больше не вспоминали. Через неделю задождило, река поднялась и проложила новое русло. Как раз в том месте, где оляпка летела, вода и забурлила. Теперь уже там плескались хариусы, крохали с каменушками носились наперегонки, вдоль берега прогуливались всякие звери.

Выходит, еще неделю тому назад оляпка знала, где будет бежать река. Да не только знала, но и как-то там ее видела. Иначе зачем бы ее понесло в самое небо?

Обождите, а может, и наш кот загодя знал, куда мы переедем? Как-то за нас переживал и отправился проверить, будет ли нам с Зорькой хорошо на новом месте? А будет хорошо нам – будет хорошо и ему. Не зря же кошек во время новоселья пускают в дом первыми. Значит, правду Ганна Боса видела, как он намывал на нашем крыльце гостей. А мы-то не поверили!

Праздник победы

В школу я отправился сразу после войны, но первый раз День Победы мы праздновали только в третьем классе. На переменке в класс пришла пионервожатая и сказала, что мы должны готовиться к празднику Победы. Выучить песни «Вставай, страна огромная!», «Катюша» и «Три танкиста». Еще наш класс должен станцевать «Шамиля»[11] и поставить пьесу про Зою Космодемьянскую, а третий «Б» поставит пьесу про летчика Маресьева. Чем очень расстроила мальчишек – нам больше хотелось про Маресьева.

Тем не менее все старательно готовились к празднику. И я с Володей Мягкоходом и Славой Шушурой, у которых папы вернулись из войны, и Колька Кукса, Толя Паня, и Сережка Сначук, и Володя Плетень, папы которых погибли на войне. А потом на празднике дружно пели песни, маршировали и кричали «ура!». Всем было хорошо и весело.

Сейчас я повзрослел и не могу понять: разве может быть праздник после такой войны? Вот когда мы выиграли в футбол у Гусарской школы, когда папа выкопал колодец с очень вкусной водой, а мы с Эдиком поймали большого сома – тогда был настоящий праздник. А здесь – война, беженцы, сироты. И вообще, разве можно отмечать с радостью конец события, в котором погиб самый дорогой и единственный в мире человек – твой ПАПА? Не зря же в День Победы у нас заливалось-плакало все село.

Война

Всю войну и долго после нее мы играли в войну. Делились на «русских» и «немцев», вооружались и с криком «Ура-а! За Родину, за Сталина!» бросались в атаку. «За Родину, за Сталина!» крича ли и «русские», и «немцы», так что непосвященному понять, где какая армия, было трудно.

Через наше село два раза прошла взаправдашняя война, на нас падали бомбы, мы видели убитых. Потому эту детскую забаву никто из нас не называл появившимся позже пренебрежительным словом «войнушка». Мы знали, что война – это очень серьезно.