Читать книгу "Вечный. Взгляд со стороны - Роман Злотников"

– …и вот когда Алые Князья поняли, что не одолеть им человеков, крепких духом, решили они создать таких же отчаянных бойцов, да не пару-тройку, а целую армию. Согнали они женщин целой планеты вместе и какие уж зверства использовали, мне неведомо, но народились от того миллионы маленьких уродцев, и стали Алые готовить их к войне беспощадной, не на жизнь, а на смерть!

– Батюшка, а как же так случилось у Алых, что все созданные ими Дети гнева были мальчиками?

– Полагаю, сын мой, что девочек они умерщвляли. Не перебивай. Поднялось тогда благородное воинство людское, да и бросилось грудью на защиту деток этих ущербных от захватчика коварного. А во главе воинства встал великий рыцарь в черных латах по прозвищу Черный Ярл. Спустился он на твердь земную из облака кровавого и прорычал на весь свет: «Доколе позором умываться, доколе упырей терпеть?!!» Страшные твари адовы вставали на их пути, неистовой силой нечистыми наделенные, но ничто не могло остановить Ярла. Клинок его заговоренный рубил отродий, как коса пшеницу. В общем, понавешало это воинство люлей краснозадым – мама не горюй!

Пантелеймон покрякал, прочищая горло, и залил туда еще один стаканчик горячего ароматного напитка.

– Собрали добры молодцы ребятишек, из плена вызволенных, да и отправили всех на планету Светлая. Это наша с тобой теперь планета. И входит она в великую Российскую империю. Император, кстати, хороший человек, мудрый и сильный, с соседями дружит, нам помогает, ну и мы, если что, только свистни…

Ага, значит… И Черный Ярл заветом своим и дланью железной указал этим детишкам путь. Стать им воинами, но не тьмы, а света! Вырасти сильными и защищать свою родину так же, как защищали ее люди добрые и отцы их и деды от супостата всякого, который с мечом своим да уставом норовит и по сей день козни строить и смуту на нас нагонять! А друг и соратник его, аббат Ноэль, прислал своих учеников из людей, чтобы присмотрели они за детенками, чтобы наставили их на путь истинный, чтобы объяснили им (вот как я теперь тебе), что есть благо и добро, а что есть ложь и злодеяние. И для учения этого было выбрано место, и стало оно храмом, и всякий из Детей гнева, приходящий туда, находил поддержку и доброе слово, наставление и одобрение. И я сюда пришел желторотым, без роду и племени, и нашел здесь свою семью.

Еще один стаканчик в батюшкиной когтистой лапище наполнился кипятком. Воспользовавшись паузой, послушник вновь попытался перейти в атаку:

– А может, они, князья эти, девочек не умерщвляли, а увозили на другую планету и там готовили другую армию? Про которую никто вовремя так и не узнал?

– Логично, но мне доподлинно неизвестно.

– А в чем же разница, если Алые хотели в армию малышей отправить, а Черный Ярл сам в итоге так и поступил?

– Разница в свете и тьме, насилии и свободе! Мы за Ярлом сами пошли, он нам как отец, а то и поболе того!

Батюшка со знанием дела макнул «деревянный» пряник в чай.

– Теперь твоя очередь рассказывать.

Хоаххин шевельнул плечами и поставил подстаканник на стол.

– …долго шли сестры по ледяной пустыне, не день и не ночь. И вот встали перед ними горы, по которым вниз спускалась ледяная река. И тогда Архан Реста указала на скалу и пещеру в ней, и приказала войти в эту пещеру, и разжечь огонь, и готовить это место для жизни…

* * *

– Пасуй, пасуй, да не тяни, ах, хвост-чешуя…

В центре на этот раз ярко освещенной прожекторами пещеры между двух ворот с натянутой на них ловчей сеткой, проскользнув между ног одного и получив пас от другого «носорога», послушник, ловко подцепив мяч большим пальцем правой ступни, «ладошкой» аккуратно уложил его в девятку ворот противника. Противник в лице вратаря Пантелеймона в широком прыжке напрочь снес правую стойку вместе с тяжелой перекладиной, выполненной из обрезка толстостенной стальной трубы пуда под три весом. Труба, проделав в воздухе замысловатый кульбит, опустилась аккурат на батюшкину спину. Возмущенно отмахнувшись от данного летающего предмета, Пантелеймон, почесывая правый бок, поднялся на ноги и пошел за укатившимся в дальний угол пещеры мячом. Кто пропустил, тот и ходит. Одной из главных батюшкиных заповедей была заповедь равноправной справедливости, без скидок на положение или старческую немощь. Да и немощью он, нужно признать, не страдал. Поднимал он ученика с восходом светила и вытаскивал его, заспанного, на свежий воздух, на площадку между скалой и джунглями, после чего следовала игра «попробуй догони», притом что догонял обычно Хоаххин. Легко и даже в чем-то грациозно наш окладистый пастырь сигал с валуна на валун, изредка пользуясь свободно висящими лианами для ускорения своего увесистого тела в полете над петляющими ручейками и вызревающими в тиши колючего кустарника ягодами. Для этой утренней прогулки он каждый день выбирал разные маршруты длиной километров по восемь-десять. Бывало, что увлекшемуся батюшке приходилось возвращаться и в зависимости от серьезности сложившейся ситуации либо подгонять своего ученика беззлобным увесистым пинком, либо кидать его на загривок и волочь в медотсек, укрытый в одной из излучин их пещеры.

Сегодня у них с учеником был маленький праздник – парни из его бывшей десантной двадцатки навестили «старика». Их корабль подзастрял в ремонтном орбитальном доке, и выдалась у них свободная минутка для отдыха на родной планете. В двух словах мальчишке объяснили, в чем засада, и он не посрамил своей команды. Верткость и отменная скоординированность тела давали ему преимущество в сражении со скоростью и безупречной профессиональной реакцией его партнеров.

– Семь-четыре! Батяня, вам с Топтыгой и Вареником уже ничего не светит! Лягушонок вас сделал!

Эрган Быстрый Гром, стянув с себя пропотевшую майку, направился собирать в кучу разлетевшийся металлолом, похихикивая и покрякивая на ходу.

– Чиним ворота, и айда мясо жарить. А то последний уголь ветром разнесет.

Хоаххин с вздыбленной чешуей, запыхавшийся, но абсолютно счастливый, носился вокруг Грома, пытаясь не то помочь, не то взобраться ему на широкие плечи. В конце концов он ускакал в один из темных углов и волоком подтянул к собравшимся в кучку бойцам пятидесятилитровую канистру с холодной родниковой водой.

– Красотища-то какая! Дети мои! Вокруг-то красотища! Закат-то сегодня какой! Вы же там, на пограничье, ничего этого не увидите! Смотрите! Радуйтесь! Благодарите господа нашего за еще один день, подаренный нам!

Канистра быстро пошла по рукам, и парни, деловито покрошив в капусту пару ухватистых пеньков, раззадорили догорающий костер и присели вокруг него в кружок. Вертел с освежеванной тушкой, капающей на пыхтящие угли сочащимся жирком, не торопясь подкручивали и переставляли, доводя и себя, и тушку до состояния готовности к вечерней трапезе. Свежий лучок, зеленеющая травка и пара пластиковых упаковок острого кетчупа красовались на необъятном обеденном столе в «камбузе» Пантелеймона. Ржаной каравай рвали на части, сколько кому надо, мясо срезали абордажным тесаком толстыми дымящимися ломтями. Пир живота давал фору официальным обедам на княжеских приемах.