Читать книгу "Искусство возможности. Как сыграть свою лучшую партию в карьере и жизни - Бенджамин Зандер"

– Марк ни за что не изменится, – сказала нам Джун.

Но она была небезразлична всем нам. Поэтому мы напомнили ей, что она может интерпретировать название игры как ей заблагорассудится. При отсутствии интимного партнера вполне допустимо образно толковать слово «секс». Но все-таки следовало придерживаться инструкции, гласящей: «Пусть будет самый лучший секс», а не «Проведи свое время в обществе неисправимого "нарцисса" – паршиво и вопреки собственной воле».

Джун была достаточно добросовестной, и ей хотелось быть полноценным участником группы. Но никто из нас не имел ни малейшего представления о том, каким образом она справится с заданием. Сможет ли она узнать о себе что-либо новое? Мы доверились магической силе игры.

Разумеется, я не рассказывала бы эту историю, если бы неделю спустя Джун не пришла на занятие с сияющим видом. Вот как все было.

Джун уехала на три дня в командировку, договорившись с другой участницей группы, которую звали Энн, что все это время они будут периодически звонить друг другу и обсуждать игру. Энн вела себя на редкость восторженно, рассказывая об отношениях с парнем по имени Джо, в то время как Джун жаловалась на невероятную душевную боль и возмущалась по поводу того, что пожелание «Пусть будет самый лучший секс» в ее случае звучит аморально и неуместно.

– Но наше соглашение с Энн означало, что по крайней мере стоит попробовать сыграть в эту игру, независимо от того, какую жизненную полосу проходит каждый из нас. Тогда я все еще не имела понятия о том, кто будет моим партнером, поскольку полагала, что мой муж – последний мужчина на земле, рядом с которым я соглашусь быть. И тут до меня дошло, что раз я позволила себе так думать, то, должно быть, он и есть мой единственный.

В комнате воцарилась полнейшая тишина, словно неосторожный жест или звук могли разрушить хрупкое строение, созданное Джун.

– И тут я вспомнила правило № 6 и спросила себя: «Что нужно изменить, чтобы это стало возможным?» И разумеется, ответила себе, что ему следует измениться и что он должен покончить со своим эгоцентризмом.

Джун обвела нас озорным взглядом.

– Все мы уверены в том, что Марк – неисправимый «нарцисс» и что он никогда не изменится, не так ли?

Никто не знал, что ответить. Джун рассмеялась.

– И тут я поняла, что все это время вела себя чертовски серьезно. «А почему бы мне не иметь самый лучший секс с человеком, который не в меру эгоцентричен?» И я сказала самой себе: «Расслабься».

Это было весьма странно. Внезапно эгоцентризм Марка перестал иметь хоть какое-то отношение к идее заняться любовью. Я осознала, что меня всегда невероятно привлекали самовлюбленные парни, увлеченные всем, что бы они ни делали. В тот момент у меня возникло ощущение, что нет ничего нереального в том, чтобы… заняться любовью именно с таким человеком. Кроме того, когда-то так уже было. Это открытие было для меня настолько удивительным, настолько новым, что я набралась отваги и пошла к телефону-автомату…

Я позвонила ему, хотя это было довольно нелегко для меня, потому что означало, будто я признала свою вину и его правоту. Моя гордость протестовала, я невероятно нервничала и немного сходила с ума, потому что с трудом узнавала себя. Я понадеялась, что его нет дома. Но, разумеется, он ответил на звонок. И тут выяснилось, что говорить с ним очень легко, даже несмотря на то, что какое-то время мы совершенно не общались. Я рассказала ему об игре. После затянувшейся паузы я выпалила вторую половину приглашения: «Мне кажется, что заняться любовью – это и вправду неплохая затея».

Он затих до такой степени, что я испугалась по другой причине. Мне не хотелось быть отвергнутой. Но тут он сказал: «Чтобы решиться на подобный звонок, надо обладать большой храбростью».

У меня не было слов. Откуда взялась эта чувствительность, это сопереживание у моего эгоистичного мужа? Мы договорились пообедать у него в пятницу, после моего возвращения из поездки.

И внезапно все изменилось… Помню, как я шла вниз по проселочной дороге, осознавая все на свете… запах травы, очертания речного берега… Все было чувственным; казалось, словно природа была заодно с моей игрой.

По дороге в город я остановилась у витрины с фруктами, чтобы купить десерт. Но тут мой взгляд упал на вазу с цветами. И мне захотелось появиться на пороге его дома с букетом в руке! Это была я, решительная женщина, которая сначала набралась смелости уйти от своего эгоистичного мужа, а теперь несла этому негодяю цветы. Вот так история! Мы смеялись, развеяв по ветру все печали и обиды. Тот вечер, который мы провели вместе, был похож на свадебный отпуск. И еще он напоминал возвращение домой.

Мы в недоумении смотрели друг на друга. Джун была настолько открытой и эмоциональной, что мы с трудом узнавали ее. Вскоре у кого-то возник закономерный вопрос:

– А разве не важно судить о поведении людей, чтобы устанавливать в отношениях с ними такую дистанцию, которая позволяла бы сохранять верность собственным принципам?

Я ответила:

– Конечно, да. А чем, по-вашему, занималась Джун? Я думаю, что она чувствовала боль, самую настоящую боль каждый раз, когда Марк не замечал ее. И вместо того, чтобы разобраться со своей болью, она решила для себя, что Марк опасен, хотя такое представление об опасности и отличается от общепринятого. Мне кажется, что в роли судьи Джун ощущала себя более уверенно. Но тот диагноз, который она поставила Марку, не оправдал себя, поскольку вырос до масштабов истории, с которой не согласится ни один здравомыслящий человек на свете. Затем она спросила себя: «Что должно измениться в моей жизни, чтобы я стала абсолютно довольна ею?» Джун столкнулась со своим Вычисляющим Я в действии. Но она сумела перестроиться, перестала воспринимать эту историю чересчур серьезно и внезапно обнаружила в себе силы отменить тот приговор, который вынесла своему мужу прежде.

К моим словам Джун добавила следующее:

– Знаете, после того удивительного вечера я поняла, что, даже разведись мы с Марком, все равно остались бы друзьями. И не было бы в моей душе ни обиды, ни гнева. Но расставаться с ним мне уже не хотелось. Наконец я сделала выбор.

Сны, привезенные в Ньюкасл

Бен. Однажды летом я вел мастер-класс на фестивале, проходившем в Ньюкасле и транслировавшемся по ВВС. Одним из моих подопечных был молодой тенор, который буквально перед этим получил работу в знаменитой миланской опере La Scala, и каждая мелочь в его поведении подчеркивала, с какой серьезностью он относится к этому главному событию в своей жизни.

Ему предстояло исполнить «Весенние грезы» из шубертовского вокального цикла «Зимний путь», в котором рассказывается об унылом пути покинутого любовника, бредущего сквозь холодные дни своей жизни. В этой песне герою снятся весенние цветущие луга из прошлого, когда он проводил время в нежных объятиях своей возлюбленной. Спокойное течение музыки рисует в воображении слушателя картины блаженной радости и истинного счастья. Внезапно с крыши доносится карканье вороны. Несчастный просыпается и осознает, что его окружают темнота и холод. Не успев пробудиться до конца, он видит зимние узоры на окнах и, принимая их за цветы, спрашивает: «Кто нарисовал здесь эти цветы и когда они расцветут?» Он сам находит ответ: «Когда моя любимая будет снова в моих объятиях». Но вопреки мажорному звучанию печальная окраска и драматические мотивы дают нам понять, что влюбленные уже никогда не будут вместе.