Читать книгу "Хранители Черной Земли - Вера Юдина"

Пока маленький мозг Фаруха пытался сосчитать прибыль, пришел черед Хафры показать всю свою силу. Фараон взмахнул крепкой рукой, и мощный порыв ветра ворвался в темное подземелье. В тот же миг в глубине задрожали слабые огни, освещая тоннель и лестницу, ведущую глубоко вниз, на несколько километров.

Первым в подземелье спустился Хуфу, за ним проследовал Менкаура, подгоняемый звонким подзатыльником старшего брата. За ними следовал Фарух. Последним шел Хафра.

После долгого спуска в преисподнюю, как показалось Фаруху, они оказались в просторной камере, хорошо освещенной факелами, закрепленными золотыми зажимами по периметру всей комнаты в небольших нишах серых стен.

– Я всегда знал, что легенды не врут, – пораженный увиденным, с благоговейным трепетом прошептал Фарух.

Хуфу строго посмотрел на мальчика, и Фарух прикусил язык.

– Пора! – громко приказал Хафра и подозрительно ласково обратился к мальчику: – Фарух, дитя мое, встань на выступ в центре и закрой глаза.

Сначала Фарух испугался, подозревая, что все эти приготовления не к добру, но, посмотрев в глаза Хафра, мальчик решил, что эти люди не смогут причинить ему вреда, и послушно поднялся на небольшой алтарь, воздвигнутый в самом центре подземной комнаты. Фарух сложил руки и в трепетном ожидании неизвестного закрыл глаза.

Братья обступили его и стали зачитывать заклинания на незнакомом Фаруху языке.

– О, отец наш, ты не ушел мертвым, ты ушел живым. Сидящий на троне, твой скипетр в твоей руке, ты приказываешь живым. Ты приказываешь обитателям тайных мест. О, отец наш, ты охраняешь озеро, к тебе приходят посланцы твоего Ка. К тебе приходят посланцы солнца. Шу! Это сын твой здесь, он восстановил свою жизнь! Исида, мать земная! Это сын твой здесь, он восстановил свою жизнь. Осирис, поверни свое лицо, чтобы узреть сыновей своих. Твое семя, вышедшее из тебя, готовое. Теперь дверь Ахет открыта, и ты можешь идти к свободе. Проснись, Осирис! Повернись, Осирис! Восстань из мира другого для мира этого! Ка Осирис! Ка Осирис! Ка Осирис!

По мере того, как фараоны говорили, помещение наполнялось зычным эхом, повторяя их слова.

Дочитав молитву, фараоны разом замолчали. И едва эхо их голосов стихло, поднялся сильный ветер. Он заскользил вокруг стоящего в центре алтаря мальчика, поднимая при этом стену песка, затем по внешней стене песка заструилась вода, переливаясь и играя отблесками огня. Своей стихийностью и сверхъестественностью все это напоминало необыкновенное, феерическое шоу.

От неописуемого страха перед неизвестностью Фарух задрожал всем телом. Он стоял в центре нереального природного хаоса, не в силах пошевелиться или открыть глаза. Он чувствовал, что с его телом происходит что-то странное. Словно неведомая сила поднимала его над землей, и все конечности наполнялись небывалой легкостью. Вдруг Фарух воспарил над землей, над миром, над великими царями и даже над богами. Он стал чем-то вроде невесомой субстанции, парящей над собственным телом.

Прекратилось все так же неожиданно, как и началось. Сначала стих ветер, затем песок желтой пылью упал на землю, и после вода тонкими ручейками расползлась в разные стороны от алтаря. Фарух почувствовал, как жизненные силы оставляют его, и тело его с грохотом упало на каменный алтарь.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Манкаура решился подойти к алтарю и потрепать бесчувственное тело мальчика.

– У нас получилось? – с надеждой спросил он, рассматривая пустые глаза ребенка.

– Имей терпение, брат! – прикрикнул на него Хафра. – Надо немного подождать, пока Ка обретет единение с чуждым телом.

– А мне кажется, ничего у нас не вышло. Не знаю, как вам, а мне этот парень сразу не понравился, глаза у него хитрые, и сам он мутный какой-то! А это его постоянное «господин»!

Менкаура поднял вялую руку мальчика и отпустил ее. Бесчувственная конечность с легким хрустом упала на камень, не подавая никаких признаков жизни.

– О Боги! – воскликнул Хуфу, недовольный таким поведением младшего брата. – Менкаура! Ты его поломаешь! Отойди от алтаря, немедленно!

Вдруг мальчик застонал и пошевелился. Все трое замерли в ожидании. Но больше всех глаза загорелись у Менкаура. Он всегда был любимым сыном Осириса и как никто другой ожидал возвращения своего божественного родителя.

Фарух приподнялся на руке и посмотрел на младшего из братьев, который сидел рядом и, не отрываясь, с нескрываемым интересом следил за каждым движением ребенка. Остальные братья не могли видеть, получилось ли у них, и лишь ожидали реакции Менкаура или каких-либо движений Фаруха.

Вдруг мальчик замахнулся и влепил такую затрещину Менкаура, что у того даже корона свалилась с хмельной головы.

– За что? – жалобно потирая затылок, протянул Менкаура.

– За пьянство! Где два других болвана? – гневно рявкнул мальчик грубым, глухим басом.

Менкаура кивнул в сторону застывших от неожиданности братьев. Они предчувствовали, что если досталось любимчику, то не исключена вероятность того, что гнев отца сможет развеять и братьев по ветру.

С трепетом они ждали своей очереди. И вот мальчик обернулся в сторону двух других братьев и буквально пригвоздил их своим огненным взглядом к стене. Адское пламя полыхало в некогда наивных детских глазах. Лицо, некогда принадлежавшее Фаруху, исказила маска еле сдерживаемой ярости. Фараоны поняли: перемещение удалось, Осирис с легкостью занял тело подростка и теперь готов воздать обидчикам за долгие годы заточения.

– Я ждал слишком долго! – прогремел он на сыновей.

Оба фараона одновременно опустились на колени, чтобы не гневить отца еще больше, и Хафра стал виноватым голосом отчитываться:

– Отец, после твоего исчезновения мы долго не могли узнать, куда тебя заточили, а когда выяснили, люди помешали нам. Они выдали нас твоим врагам, и те заточили нас в темницы. Много веков мы пытались вернуться, но темницы охранялись жрецом из храма Атума. Этот презренный Ур Маа следил за нами, как шакал следит за своей жертвой. И если бы не мальчишка, в тело которого ты временно вошел, мы так и оставались бы в заточении у коварной Нут.

– Для того ли я воспитывал вас настоящими воинами, чтобы сейчас вы стояли передо мной на коленях и, словно бараны, блеяли эти жалкие оправдания? – нечеловеческим голосом проревел Осирис, испепеляя покорно склоненные головы сыновей своим взглядом. – Для того ли я возлагал на вас такие надежды? Из года в год, столетия, нет, тысячелетия, если быть точным, я наблюдал глазами презренного для меня Акера, как люди меняют наши земли. Как чужеземцы оскверняют земли богов, память наших великих предков! Я слишком долго ждал! Хотя одно меня сильно порадовало, – неожиданно сменив гнев на милость, Осирис оскалился в ехидной улыбке. – Когда людишки осмелились прикоснуться к священному и перебили морду презренному мной Акеру на человеческое лицо. Признаюсь, в тот момент я испытал невиданное блаженство, чувствуя, как сжимались все внутренности этого монстра от унижения и безнадежности.