Читать книгу "Огонь по тарелкам! - Алексей Лютый"

В этот раз Раимов ни на кого не орал, бойцов не отчитывал и наряды во все стороны не раздавал. Напротив, подполковник пребывал во вполне добродушном настроении. Причин для этого было несколько. Во-первых, удачно выполненное задание. Во-вторых, конфликт бойцов с Сарой Штольц, похоже, если и не сошел на нет, то по крайней мере пошел на убыль. Ну а главной причиной благодушного настроения начальника базы было то, что его боевая группа вновь работала в полную силу. Раимову причину приостановки действий «икс-ассенизаторов» никто, естественно, не объяснил. Вот подполковник и подумал, что кое-какие методы проведения операции его бойцами начальству не понравились, и большие шишки решили если и не свернуть проект, то уж его отстранить от командования, точно! Однако благодарность, полученная от командования за освобождение Пекина от энергетическо-инопланетных захватчиков, сняла камень с души командира «икс-ассенизаторов». Теперь можно было вздохнуть спокойно, что подполковник и сделал. Но только после того, как поговорил с бойцами.

— Благодарю за службу! — заявил Раимов, едва «икс-ассенизаторы» предстали пред его карими очами. — Завтра, до вечера, от занятий и тренировок все могут быть свободны. Отдыхайте! Разбор полетов проведем на следующий день, перед ужином. — И, круто развернувшись, подполковник исчез в штабе.

— Скупердяй! — буркнул ему вслед Пацук. — Наградил, называется. Ни тебе ста грамм фронтовых, ни увольнения к бабам, ни даже медальки несчастной не дал. Отдыхайте, говорит! В тюремную камеру бы еще для отдыха посадил, Чингисхан Мамаевич Хренов! — и бухнулся на колени, принявшись театрально заламывать руки. — Господи, да что же ты за людей вокруг меня наплодил? Как воно ж жить дальше можно, если даже татарин и тот — еврей!

— Агент Пацук, я хоть и не собирался кого-нибудь сегодня нарядами обвешивать, но, видимо, к тебе это опять не относится, — тут же вместо Господа ответил есаулу по внутренней связи Раимов. — Два наряда вне очереди, агент Пацук…

— Товарищ подполковник, а вы до пульта от двери бегом бежали? Боялись шоу пропустить? — ехидно поинтересовался есаул, поднимаясь на ноги, и тут же поспешил подтвердить, что размер очередного наказания он усвоил и готов к его исполнению.

— Вот и молодец, — похвалил его подполковник. — Жду тебя завтра после подъема в тренажерном зале. Побежишь «десятку». Чтобы тебе отдых тюремной камерой не казался, мать твою имиджмейкером к Боре Моисееву.

Услышав такое заявление командира, Шныгин фыркнул, но тут же натянул на лицо максимально серьезное выражение. И сделал это старшина отнюдь не из-за проявившейся на физиономии украинца склонности к каннибализму. Просто Сергей, наученный горьким опытом, решил наступить на горло своему смеху, дабы не оказаться завтра утром рядом с есаулом на беговом тренажере.

Шныгин так сильно боялся лопнуть от распиравшего его смеха, что поспешил спрятаться от всех подальше. Поэтому первым и добрался до оружейной комнаты, первым переоделся и раньше всех умчался в кубрик. А вот Пацук, напротив, снимать энергоскафандр, помня о страшном обещании Сары Штольц, не спешил. Пару минут есаул с сержантом Моссада играли в гляделки, а затем девушка мило улыбнулась, быстро избавилась от доспехов и оставила Пацука в одиночестве.

— Вот и гарно, — облегченно вздохнул Микола и принялся стаскивать с себя порядком надоевший энергоскафандр, но, избавившись от верхней части доспехов, остановился.

— А может, мне трусы из этого материала у японца заказать? — после некоторых раздумий сам у себя поинтересовался украинец. — Кто знает, что там у израильских разведчиц на уме? Никогда ж не знаешь, как воно все может обернуться!..

Ответа на эти философские рассуждения Пацук, естественно, не дождался, поскольку был в полном одиночестве, брошенный всеми, в том числе и видеокамерами наблюдения, на произвол судьбы. Впрочем, в одиночестве Микола оставался недолго — ровно столько времени, сколько понадобилось на высвобождение из скафандра, укладки снаряжения в шкаф и марш-броска до душевой. Есаул хотел быстренько помыться, а затем уже спокойно отдохнуть, однако и здесь его ждало разочарование. У дверей душевой толпились трое бойцов, а изнутри комнаты доносился плеск воды и веселые песнопения на иврите. Это галантный Зибцих настоял на том, чтобы девушку пропустили вперед.

— И за что же ей такой почет и уважение? — ехидно поинтересовался Микола, останавливаясь рядом с сослуживцами. — Помаранчей объелись, или как?

— Кого объелись? — оторопел Кедман, русская бабушка которого явно не предполагала, что ее внуку когда-нибудь придется общаться с украинцами. Остальные, впрочем, тоже по мове не ботали.

— Не обращайте на Сало внимания, — махнув рукой на Пацука, посоветовал старшина. — Это он заговаривается. От расстройства помидоры с саранчой скрестил…

— Сам ты заговариваешься, москаль репчатый! — завопил Микола так громко, что Сара, приняв его голос за сигнал тревоги, с испуга выключила воду и прислушалась. — Вы что, совсем с ума посходили? Что вы с этой еврейкой нянькаетесь? Забыли, как на Луне она пыталась нас обмануть? Всю группу продала за тридцать сребреников?..

Однако, к удивлению Пацука, сослуживцы его праведный гнев не разделили и воодушевления от вдохновенной речи есаула явно не ощутили. Более того, на лицах всех троих спецназовцев появилось такое снисходительное выражение, какое бывает у психиатра при разговоре с душевнобольным в случае безнадежного рецидива у оного. Но если от мягкотелых Кедмана и старшины Пацук еще ожидал чего-то подобного, то выходка Зибциха, считавшегося до сего момента верным другом, соратником и партайгеноссе, едва не ввергла есаула в ступор.

— Микола, успокойся, — попробовал его урезонить ефрейтор. — Успокойся и подумай еще раз. Кого Сара продала? Разве она сделала что-нибудь такое, из-за чего мы могли погибнуть? В чем она виновата? В том, что выполняла приказы своей родины? Ты ведь тоже наверняка получил задание собирать для своей страны любую информацию, касающуюся этого проекта.

— Во-во, блин! Поэтому Сало и психует, — хмыкнул Сергей. — Ему своим спецслужбам продать ничего не удалось. Они все бесплатно забрали, еври бади.

Пацук снова хотел заорать, но передумал. Глядя на физиономии сослуживцев, есаул понял, что спорить с ними бесполезно. Все трое спецназовцев были готовы принять Сару в полноправные члены команды, и никакие доводы разума на их решение повлиять не могли. Сам Микола считал, что доверять Штольц нельзя, и менять свое мнение так же упорно отказывался. Даже несмотря на то что оставался в полном одиночестве.

— Ну-ну. Думайте, что хотите, но когда она вас предаст еще раз, не говорите, что я вас не предупреждал, — буркнул есаул и, круто развернувшись, пошел в кубрик.

Ситуация в группе накалялась. Горела синим пламенем, как кот в микроволновке, и лучше всех это понимал Раимов, видевший всю сцену с Пацуком в главной роли от начала и до конца.

При этом подполковник даже своего слова не нарушил. Он, конечно, обещал не вести наблюдение за комнатами отдыха личного состава, однако про коридор жилого отсека, где и развернулось все действо, речи никогда не шло. Именно поэтому Раимов знал о конфликте, но вмешиваться не стал.